Девушка из Англии

Лето наступало весне на пятки, зной усиливался с каждым днем. Мод содрогалась при мысли о том, что могла оказаться в пустыне под столь безжалостным солнцем. Несмотря на привычку к жаре, она чувствовала, как обжигают кожу его лучи, когда купалась в одежде на пляже в Матрахе. Она пришла туда на подгибающихся ногах, гонимая необходимостью избавиться от исходящей от нее вони. Влажный песок под ногами заставил вспомнить об Англии, и она с замиранием сердца перенеслась в детство. Ей было снова одиннадцать лет, и она рассматривала собранные ракушки. Подошел Натаниэль, рассказал, как называются их виды, помог отобрать лучшие образцы… Но теперь Натаниэль был дома, а она не могла туда возвратиться.

Вода пробуждала, успокаивала, дарила забвение. Мод плавала, слегка загребая воду руками, и рассматривала маячивший вдалеке темный массив Джебель-Ахдара. Туманные горы манили ее. Казалось, они предлагали убежище. Она плыла и плыла, думая о Натаниэле, хотя понимала, что размышлять о нем небезопасно. Она не могла сказать, любит ли его все еще или ненавидит. Воспоминания о нем заставляли что-то внутри сжиматься от боли. Она пыталась представить его в Англии празднующим успех, свое огромное достижение. Она рисовала себе, как он рассказывает о своих подвигах, давая ход бессовестной выдумке. Она пробовала вообразить, как он навещает Элиаса Викери, как тот поздравляет его, а затем спрашивает, где Мод, не слышал ли он вестей о ней, пока был в Аравии. Не опасаются ли ее близкие, что она мертва? Неужели Натаниэль дал им повод так думать? Гнев вспыхнул, опалив душу, и снова погас так же быстро. Нет, у нее не хватит сил. Она вдруг поняла, что не сможет вернуться. Ни для того, чтобы позволить Натаниэлю оставить себе то, что он присвоил, ни для того, чтобы попытаться силой вырвать украденное. Она просто не могла этого сделать. Она напишет отцу, давая ему знать, что жива, но и только. Жива, но нездорова.

Халид предложил жениться на ней, когда она поняла, что беременна. Мод оставалась очень худенькой и тщедушной, а потому, когда живот начал округляться, несмотря на недуг, она сразу поняла, что это значит, испытав какой-то недоверчивый ужас. К тому времени она дала себе слово больше не плакать, но на сей раз не смогла удержаться от слез. Халид застал ее рыдающей, и она, не задумываясь, рассказала ему, в чем дело.

– В твоей стране это считают позором? – спросил он негромко серьезным тоном.

– О да, – сказала она, обезумев от горя. – Возможно, если я поставлю его в известность, он согласится жениться? Наверное, лучше рассказать Натаниэлю? – размышляла она вслух, душа ее металась между паническим страхом и надеждой.

– И ты готова выйти за такого человека? – с мрачным видом спросил Халид. Мод не осмелилась ему сказать, что согласна на это, и чем больше думала, тем ясней понимала, что Халид прав. Она хотела вернуть того Натаниэля, которого знала прежде. Да и самой ей хотелось стать такой, какая она была раньше. А такие, как теперь, они были ей не нужны. Ни он, ни она сама. Мод покачала головой. – Тогда почему бы тебе не взять другого мужа? Что до меня, я почел бы за честь стать им, – сказал Халид.

Его доброта и достоинство, с которыми было сделано это предложение, вызвали с ее стороны новый поток слез.

– И ты бы взял в жены безбожницу? – спросила она, понимая, что в ней совсем не осталось веры в Бога.

Ее вера вся выгорела в пустыне, она даже не заметила где и когда. Возможно, ее вытеснило темное чувство, которое заползло в нее, когда Натаниэль сбежал.

– От тебя потребуется лишь дать клятву, что ты веришь в Бога и готова жить как добрая мусульманка… – проговорил Халид и осекся.

Она увидела, как будет принят ее отказ: без радости, но со смирением.

– Это было бы ложью, – тихо сказала она. – Ты заслуживаешь лучшего.

Они перебрались в Низву. Мод отрекомендовалась представителю султана в этом городе, по-местному «вали», и ее пригласили на торжественный обед с местными шейхами. Горы риса, увенчанные жирной козлятиной, а затем штабеля политых медом сластей. Последние заставили ее вспомнить о Гаруне, с его полным разных вкусностей ящиком, который он охранял словно зеницу ока после выхода из Салалы. Казалось, с тех пор прошла вечность. Похоже, печаль гостьи, ее серьезность и манеры произвели хорошее впечатление на вали. Во всяком случае, он дал ей разрешение остаться. Халиду и Фатиху не терпелось отправиться на юг, в родной край, к своим семьям. Мод чувствовала растущее нетерпение Фатиха. Юноше хотелось поскорей пуститься в обратный путь, прежде чем летний зной сделает это невозможным, но Халид не желал оставлять свою подопечную на произвол судьбы.

– Шахин, что ты собираешься делать? – спрашивал он ежедневно, проявляя при этом большое терпение и давая понять, что он станет ждать, пока она не примет решения, сколько бы времени ни потребовалось.

– Отправляйтесь домой, – отвечала она ему каждый раз. – Ты мне ничего не должен. Ты был самым лучшим и самым верным спутником, о каком я только могла мечтать.