Девушка из дома на набережной

Лара чувствовала, как от поцелуев и прикосновений тепло разливается по всему телу. Все её чувства в этот момент были предназначены Ивану. Лара словно растворялась в нём. Ей было приятно отвечать на его поцелуи и ощущать тёплый аромат его кожи, чувствуя защиту его сильных рук.

Лара заснула в его кровати обнажённая, чувствуя едва уловимый запах кофе.

Среди ночи она проснулась. Было страшно представить, что всё произошедшее было лишь выдумкой. Но поборов свой абсурдный страх, она медленно повернула голову и увидела рядом спящего Ивана. Она посмотрела в окно, где виднелось ночное московское небо с едва мерцающими звёздами, и почувствовала себя невероятно счастливой. Ей показалось странной пришедшая вдруг мысль об осознании этого счастья. «Я ведь и раньше испытывала подобное, – подумала она, – но не так…» Это было совершенно новое ощущение счастья, как будто всё в ней, все её мысли пришли в одно правильное единство – гармонию. Всё в этом мире было хорошо: и сам мир, и этот город, и эта квартира, Иван, спящий рядом, и она сама. Всё несоединяемое вдруг разом соединилось.

Раньше, со Стасом, она тоже чувствовала счастье, но это было счастье голодного человека, которому наконец-то дали поесть. И она с жадностью набрасывалась на этот кусок, не замечая, что кусок-то маленький, почти гнилой. И после того, как еда была съедена, чувство голода начинало медленно возвращаться.

И Лара поняла, что ощущение подобного, чистого, как кристалл, счастья не может длиться долго. Это было как отрешение от всего, а вместе с тем – принятие всего. Но стоило Ивану повернуться на бок, обнять её и прошептать полусонным голосом: «Завтра пойдём гулять в город…», как это ощущение ушло. И не было ничего плохого в том, что он сказал, – наоборот, как было бы замечательно пойти завтра гулять. Но в её возвышенное ощущение счастья вмешалось счастье приземлённое. Лара попыталась вернуть тот правильный баланс эмоций, который был несколько секунд назад, но не смогла. И тем дороже стали те ощущения. С воспоминаниями об этом она заснула.

Глава 19

Костя сидел в своей комнате и читал. На полу рядом с диваном лежали несколько раскрытых книг: «Портрет Дориана Грея» Уайльда, «Сто лет одиночества» Маркеса, «Бедные люди» Достоевского, а в руках Костя держал «Евгения Онегина». Он прочёл несколько страниц, затем отложил книгу, взял Уайльда, затем через несколько минут – Достоевского, потом Маркеса и снова Пушкина. Всё это он проделывал в хаотичной последовательности, останавливался иногда, смотрел в окно, думал.

В дверь позвонили. Костя открыл. На пороге стоял курьер с букетом цветов. Костя расписался в квитанции о получении, взял цветы, закрыл дверь. Это были три элегантные, длинные матово-белые каллы, перевязанные тёмно-сиреневой лентой с прикреплённым к ней запечатанным конвертом, на котором значилась одна-единственная буква – «К». Костя поставил цветы в вазу, налив туда немного воды, а карточку положил рядом на стол. Вернулся в комнату, раздумывая, что же это за тайный поклонник по имени «К» появился у матери.

Днем, когда Ольга Георгиевна вернулась с работы, Костя встретил её в дверях, поцеловал и обнял. Посмотрев в мамино лицо, улыбнулся, будто пытался разгадать радостную тайну, которую она от него скрывала.

– В чём дело, Костя? – удивлённо спросила Ольга Георгиевна. – Всё в порядке?

– Видимо, у тебя тоже, – с намёком сказал Костя.

– О чём ты?

– О том, что у тебя всё хорошо. Поклонники, ухаживания.

– Какие поклонники, Костя? – Голос Ольги Георгиевны был разочарованным. Она поставила сумки на пол, сняла туфли, подошла к зеркалу и посмотрела на себя, поправляя волосы, собранные в высокий тугой пучок. – Я старая разведённая женщина. Кому я теперь нужна?

– Мама, ну какая же ты старая? – возмутился Костя и, взяв сумки, отправился в кухню.

Ольга Георгиевна вошла следом и тут же остановилась, заметив на столе цветы.

– А? Что я говорил? – радостно сказал Костя. – Мам… – Он подошёл к матери и обнял её. – Я рад за тебя. Ты у меня такая красавица. Ты заслуживаешь счастья.

Ольга Георгиевна недоверчиво взяла карточку, не понимая, кто бы это мог послать ей цветы, раскрыла её. Костя наблюдал за ней.

Ольга Георгиевна поморщилась, как будто только что съела кислый лимон. Радостно-тревожное выражение лица вдруг стало несчастным, уголки рта опустились, губы задрожали, а на глазах показались слёзы.

– Мама, мамочка! – Костя бросился к ней. Ольга Георгиевна присела на стул. Костя обнял колени матери. – Что с тобой? Это от отца? От кого эти цветы? Кто этот «К», скажи мне. Почему ты плачешь?

– Это ты, Костя. – Ольга Георгиевна стало стыдно за эти слёзы. Она злилась на саму себя, потому что это были слёзы разочарования. Слабая надежда, мелькнувшая в душе, растаяла, как кусочек льда.

– Я?! – удивился Костя. – Я тебе ничего не посылал.

– Это цветы для тебя. От Юли, – спокойным голосом сказала мать, протянув ему карточку. В тот же момент она снова почувствовала злобу и ненависть к этой девушке. Та, наверное, любит сына. Но ей-то какое до этого дело? Ничего приятного в её воспоминаниях о Юле не было.