Девушка из Дубровника

— Трудно сказать, — после паузы ответил Глеб. — Раньше вообще не хотел. Казалось, что не смогу стать хорошим отцом. Работа, работа… Хотя раньше много времени проводил с сестрой, еще когда только приезжал к матери в Хельсинки. Или когда они приезжали в Питер. Мне было восемнадцать-двадцать, — улыбнулся он, — и все думали, что она моя дочь. Надо же, говорили, какой молодой папа. А Лииса сердилась и закладывала меня: мол, это не папа, это брат. А вот последние пару лет как-то начал задумываться. Пожалуй, сейчас, скорее, да, чем нет.

Мы надолго замолчали. Глеб сидел с закрытыми глазами, но я чувствовала, что он не спит, а о чем-то думает. У меня было странное чувство. С одной стороны, все, что произошло сегодня, как будто поставило наши отношения на ступеньку выше, сделало нас ближе, и все же от разговора о детях осталось послевкусие горечи. Хотя… с другой стороны, я была рада узнать, что у Глеба нет детей. Как будто это делало мою вину меньше. Вину, которая не исчезла от того, что я перестала о ней думать.

Заскучав без зрителей, Янка спрыгнула с парапета, подошла к нам, ткнулась лбом в руку Глеба, и он рассеянно погладил ее по голове.

— Глеб, — сказала я, — мне надо к себе сходить. Взять что-нибудь, что можно в ресторан надеть. Не в шортах же идти.

— Давай съездим. Или сходим. Можем прямо сейчас.

— Не сердись, я одна схожу, ладно?

Он открыл глаза, посмотрел на меня внимательно.

— Хорошо. Я пока договора посмотрю.

Забрав из комнаты сумку, я вышла на улицу и потихоньку побрела в гору. Мне просто хотелось немного побыть одной, перевести дыхание. Мы не расставались почти ни на минуту третьи сутки, и для меня вот так сразу это было немного… слишком.

Ветер почти стих, тяжелая липкая духота пласталась между разогретым асфальтом и небом, затянутым мутной дымкой. Внезапно резануло острой тоской — вроде бы совершенно беспричинной.

Нет, не дети. Да, иногда подступало, но, в общем, я давно все это уже пережила. Тем более, окончательной точки в этом вопросе врачи не поставили. Правда, возраст… Ну а что возраст? Моя начальница в страховой родила первого ребенка в тридцать девять. Конечно, риск всяких болячек… Особенно если учесть мою дурную генетику. Это у меня все вылилось в патологическую гибкость, а у ребенка может быть что-то и похуже. Но кто сейчас не рискует, рожая детей? Даже у абсолютно здоровых могут родиться больные.

Вот только от кого рожать-то? Я свято верила, что дети должны расти в счастливой, любящей семье, а не у одинокой мамаши, которая решила расплодиться по совершенно дурацкой причине: часики тикают, некому будет в старости стакан воды подать.

Но если не дети, тогда что? Конечно, я могла бы размотать клубок мыслей и чувств в обратном направлении, чтобы понять, с чем связана эта тоска. Однако стоило ли? Вряд ли.

Я прошла мимо той самой пиццерии «Между прочим», где Глеб заказал пиццу и где я завтракала в первое утро, мимо супермаркета и крохотного кладбища с часовенкой, свернула на свою улочку. Кристан стоял около дома и разговаривал с моим соседом, тем самым пожилым мужчиной, у которого Глеб брал ночью ключ. Увидев меня, Кристан приветливо помахал рукой, и мне стало неловко, что я собираюсь съехать раньше времени (правда, Ника, ты уже точно решила?). Пришлось напомнить себе, что он обманщик и подобные реверансы по отношению к нему неуместны.

Зайдя в комнату, я удивилась: показалось, что не была в ней как минимум неделю. А ведь только вчера мы с Глебом сидели здесь на кровати и договаривались о том, что попробуем: вдруг получится провести эти одиннадцать дней вместе. Чуть больше суток назад. Казалось, время вело со мной какую-то странную игру, то замедляясь, то срываясь вскачь. Минуты, часы сменяли друг друга с бешеной скоростью. Но каждый прошедший день был длинным, как целая неделя.

Я собрала вещи, оставив в шкафу только самое ненужное, и пошла тем же маршрутом обратно. Даже получаса еще не прошло. Приду, буду мешать Глебу. Может, выпить кофе в пиццерии?

Поднявшись по лестнице на террасу, я села за столик, сделала заказ. Внизу, на летней веранде, сидела всего одна пара. Они разговаривали по-английски и громко смеялись. Девушка показалась мне совсем молоденькой — загорелая блондинка в белом сарафане (о зависть!). Мужчина был постарше, русоволосый, с аккуратной бородой. Он повернулся, и я с удивлением узнала Йоргена.

Шевельнулась какая-то иррациональная досада собаки на сене. И мне не надо, и с другой видеть обидно. И в то же время я порадовалась, что выбрала не его. Да, скорее всего, с ним не было бы никаких проблем, никакой экстремальщины. Пляжи, музеи, рестораны. Две недели идеального курортного романа с симпатичным, милым мужчиной. Вежливым, внимательным. Просто рассказ для глянцевого журнала. Но… Я вспомнила, как сбежала от Йоргена, просто увидев в телефоне конвертик смски — которая даже и не от Глеба была.