Девушка из Дубровника

— Ника! — Глеб закатил глаза. — Трава. Дурь. Марихуана. Ганджа. План. Предлагаю забраться туда ночью, нарвать, накуриться и устроить оргию. И никаких стеснений.

— Я же не курю, — растерялась я. — И ты тоже. И вообще…

— И вообще там одна лебеда растет.

— Черт! — я шлепнула его ладонью по животу. — Ты все время будешь меня подкалывать?

— Да, а что? — он обнял меня за талию. — Ты, кстати, тоже та еще язва и ехидна. И змея. Не зря ты ее на канате изображала. Небось, еще и шипела.

— У маленьких женщин под землей два метра змеиного хвоста, — важно сообщила я. Так дети говорят: «Я уже большой».

Глеб сдвинул руку с моей талии немного ниже.

— Точно, — кивнул он. — Нету. Где-то под землей волочится.

С топотом пробежали вверх по лестнице двое мальчишек, посмотрели на нас, радостно загоготали.

— Как они только видят со света в темноту? — с досадой спросила я, неловко слезая с парапета.

— А здесь не так уж и темно. Тебе просто кажется, когда сама на свет смотришь.

— Ты хочешь сказать, что все, кто по лестнице поднимались, нас видели? — ужаснулась я.

— Ну да. А что?

— Пойдем отсюда, — попросила я, умирая от смущения и одновременно от желания расхохотаться.

Мы вышли из тупика, спустились почти до самой набережной, и тут я резко остановилась.

Незащищенный секс имеет некий побочный эффект, при котором наличие нижнего белья очень даже желательно. Но мое так и осталось валяться в тупике.

— Глеб… — пробормотала я, кусая губу. — Трусы…

— Ника, — поморщился он. — У тебя что, одни-единственные? Или дороги как память? Черт с ними, пошли, не простудишься.

— Они от купальника, — захныкала я.

— Ладно, подожди здесь, я схожу.

Минут через пять Глеб вернулся с пустыми руками.

— Нету. Улетели на Марс. Похоже, кто-то утащил в качестве сувенира, — сказал он, с трудом сдерживая ухмылку. — Наверно, те же мальчишки. Лучше даже не думать, с какой целью. Все, забей.

Между тем ветер, который уже с ночи хорошо раскачал море, все крепчал. Мне приходилось придерживать юбку сарафана, чтобы не обрадовать вдруг публику своей голой задницей.

Мы уже почти поднялись по своей лестнице-улице, когда навстречу попался аккуратный, чистенький дедушка-турист. На нем были сандалии с носочками, длинные шорты, хорватская футболка в красно-белую клетку и что-то вроде тирольской шляпы на голове. Довершал картину висящий на шее фотоаппарат. Когда до него оставалось всего пара ступенек, порыв ветра с набережной все-таки задрал мой сарафан буквально на уши. Дедушка вытаращил глаза и приоткрыл рот. Я в ужасе застыла на месте, не в состоянии пошевелиться.

Резким движением вернув подол на место, Глеб сказал что-то по-хорватски и тут же перевел на английский, увидев, что дедушка не понимает:

— Это местный обычай. Хорватские девушки летом не носят нижнего белья.

Дедушка ошарашенно кивнул и пошел дальше, а мы свернули на лестницу, которая вела к вилле.

— Ну и что ты наделал? — спросила я, остановившись. — Опозорил всех хорватских девушек оптом. Теперь этот старый хрыч вернется домой и будет всем рассказывать, что хорватки ходят без трусов.

— Да кто ж ему поверит? — беззаботно возразил Глеб. — И потом, ты уверена, что они ходят в трусах?

— Ну, это уж тебе лучше знать.

— Ника, ты прелесть! — засмеялся Глеб, прижал меня к стене и начал целовать куда попало. — Пошли скорее, — прошептал он. — Я больше не могу.

— Да ты маньяк? — я вывернулась из его объятий, но он тут же схватил меня за руку и потащил за собой. — Мы же только что…

— Ну и что? И только попробуй сказать, что это тебе не нравится!

Мы почти вбежали в сад, взлетели по лестнице, как будто за нами гнались. Дверь захлопнулась, щелкнул замок, полетела в угол сумка. Быстро снимая майку, Глеб толкнул меня на кровать.

Стянув многострадальный сарафан и отшвырнув его на пол, он вполголоса начал рассказывать, что именно собирается со мной сделать. При этом пристально смотрел на меня, наблюдая за выражением моего лица. Сначала от его слов я только жмурилась и заливалась краской. Но когда они начали сопровождаться делом, я начала ему отвечать — сначала робко, потом смелее. И вдруг… внезапно стеснение прошло. И каждое слово, которое я говорила, оказалось как жгучая приправа, которая только подстегивала желание…

— Ну вот, я же говорил, тебе понравится, — сказал Глеб, когда мы лежали поверх смятого покрывала и его рука лениво повторяла линии моего тела. — Уже прогресс.

Легонько укусив его за плечо, я перевернулась на живот.

— Зато теперь у меня только полтора купальника.

Глеб хмыкнул и потянулся к тумбочке. Скрипнул ящик, что-то маленькое, прохладное шлепнулось мне на спину.

— Ника, давай договоримся. Если тебе что-то надо, ты не ноешь, а просто идешь и покупаешь. Пинкод — новый год.

— Чего?

Я повернулась и увидела рядом с собой синюю с белыми снежинками банковскую карту.

— Ты с ума сошел?