Девушка из города

– Семь копён поставили. Сено ещё не просохло, да дождь будет. Потом, как солнышко выглянет, разобьём, просушим.

Наливая себе кипяток, нарезая хлеб, он как бы невзначай добавил:

– Настька тоже хорошо работала.

– Откуда ты знаешь, как копны ставят? – удивлённо спросил Вася. – Ты же городская.

Я пожала плечами:

– Мама говорила, у меня дед по отцу был председатель колхоза.

– Ну вот, как кого городского ни возьми – так родня-то всё равно из деревни, – довольно сказала баба Зоя, одобрительно похлопав меня по спине.

За ужином она вытащила для меня и Сашки по парочке шоколадных конфет, которыми, по своему обычаю, награждала только чем-нибудь отличившихся.

Гальке, конечно, это не понравилось, и она решила в ту же ночь продемонстрировать мне своё превосходство. Устав за день, я ушла спать пораньше, но только стала чувствовать, что проваливаюсь в дремоту, как услышала смешки, а потом и стоны. Стонала Галька громко, явно желая, чтобы мне было слышно. Я вздохнула, вытащила из-под кровати прочитанный уже на две трети «Собор Парижской Богоматери», почитала немного, и сморенная усталостью, всё-таки отключилась.

Утром на кухне Галька, со вкусом потягиваясь, спросила меня:

– Мы тебе сегодня не мешали?

– Да нет…

– Хорошо, – лукаво сощурила она серые глаза. – А то, знаешь, я привыкла эмоций не сдерживать. Когда хорошо мне – то не могу молчать…

Я почувствовала обиду не столько от того, что мне так явно указали на мою неопытность, сколько от того, что я ведь не сделала Гальке ничего плохого, а она всё равно невзлюбила меня. Впрочем, через какое-то время я поняла, что она преподала мне урок: никогда не удаётся быть хорошим для всех, не стоит к этому и стремиться.

Вася, однако, всё равно не отставал от меня, навязчиво и подробно рассказывал, как он с отцом разводит пчёл, какие ставит ульи и сколько собирает мёда, как ловит рыбу ставными сетями и на самоловы. Мне иногда казалось, что ему просто одиноко, и я из вежливости пыталась слушать его. Но всё-таки он был изрядно докучлив и неприятно любезен, а, самое главное, я прекрасно видела, как эти его разговоры злят Гальку, и меньше всего хотела вносить между ними разлад.

Я съездила на покос ещё три или четыре раза, потом Сашка сказал, что управятся без меня. К тому времени поспела красная и чёрная смородина в бабушкином огороде, и Лена для компании тоже пришла к нам её собирать.

– Вы что, предохраняться не умеете? – насмешливо спросила Галя, глядя на Ленкин круглый живот.

– А тебе что? – присовокупив матерок, ответила та.

– Да ничего… Пожили бы хоть немного для себя. Молодые же ещё.

Галька томно вздохнула, потянулась и мечтательно прибавила:

– Сидим мы в этих проклятых деревнях, копаемся в земле, а съездить бы, мир посмотреть!

– Кто-то должен и в земле копаться, – парировала Ленка. – Кто же будет народ кормить? Картошку, тыкву сажать, коров доить. Вот это и оказались мы.

– Ну да, ну да, – снисходительно согласилась Галька. – Только вот почему именно мы? Некоторые свободно живут, ездят везде, в страны всякие. А тут мужики эти, дети… свёкры до кучи.

– Как без мужика жить? Вот Сашка иной раз достанет, думаю: как задолбал! А если он уедет по работе хотя бы на день, я без него места себе не нахожу. Думаю: как он там? Доехал бы благополучно… И, когда он дома, уснуть одна не могу. Он шарахается по комнатам, я его зову. Иди, говорю, сюда, угомонись уже! Без него чего-то не хватает…

– А я знаю, чего, – прикусила пухлую вишнёвую губу Галька, кошачьим взглядом в упор глядя на Сашкину жену.

– Да пошла ты! – озлилась Ленка.

Незаметно подошёл август и Маринкин день рождения. Лена попросила меня прийти с утра, помочь ей накрыть на стол. Санька в тот день работал и должен был явиться домой только к вечеру, но переносить праздник Ленка не захотела. Когда я пришла, она вручила мне список для магазина, в котором среди прочего значились две бутылки водки и полторашка пива, и попросила принести всё поскорей.

Мы вдвоём сделали куриные котлеты, три салата, наготовили бутербродов. Анютка и Марина суетились около нас, ухватывая со стола то краюшку хлеба, то кусок огурца. Когда всё почти было закончено, Ленка вдруг сказала мне:

– Пойду-ка я полежу. Знашь, устала… Гости придут – ты сама встречай, скажи, я минут через двадцать выйду.

Я отправила её отдыхать, заверив, что всех впущу и посажу за стол. Пришли Ушаковы, Васька и Галька, ещё трое каких-то незнакомых мне и не слишком приятных на лицо людей. Лена вышла к столу в длинном сером платье, похожем на старинную домотканую рубаху, и цветом лица мало отличалась от своего наряда. Я тревожно смотрела на неё, пока гости ели, пили и тискали девчонок.

В какой-то момент Ленино лицо как будто свело судорогой, и тут сидящая напротив раскрасневшаяся от вина Галька испуганно вскликнула:

– Ма-ать! Да ты что, рожаешь?!

Ленка молчала долгие секунды, а потом смиренно кивнула:

– Вроде да.

Неизвестных мне гостей как будто сдуло ветром, дядя Толя Ушаков стал громко сокрушаться, что его УАЗик сейчас сломан. Вася побежал искать машину, и Галька утянулась вслед за ним.