Девушка из грёз

Вожак кивнул каким-то своим мыслям и ухватил Райлена за запястье. Я взвизгнула. А как иначе? Ведь серебряные и золотые узоры, покрывавшие тело главного оборотня, пришли в движение. Два завитка, переплетавшие предплечье стремительно поползли вниз, шустрыми змейками скользнули по ладони и перебрались на руку Райлена. И лишь достигнув покрытого грязевыми разводами плеча, замерли, свившись в замысловатый узор.

– Нарекаю тебя Отчаянным, – пробасил Вожак. – Добро пожаловать в стаю.

Что? Какая еще стая?

Мое недоумение было столь явным, что зеленоглазый снизошел до пояснений:

– Он человек, но он достоин.

О Богиня! Это что же получается? Райлен теперь оборотень?!

Наверное, от растерянности, спросила вслух. Иначе чем объяснить, что Вожак ответил:

– Оборотень. Не по крови, по духу. Поверь, это ничуть не меньше. – А после повернул голову и крикнул так громко, что я даже отпрянула, не в силах выдержать напор: – Мирра!

Толпа полуголых, косматых мужчин, расступилась ну о-очень почтительно. Многие согнулись в поклонах. На овеянную предрассветной серостью поляну вышла невысокая худенькая женщина в длинном сером платье. Уверенно и степенно Мирра зашагала к нам.

Правда, я в этот миг не о женщине думала, а о том, что… нечестно давать Райлену такое прозвище. Нечестно, и все тут. Ведь это я отчаянная! Это меня так назвали! Да, не оборотни, а тролли, но все-таки…

– Ритуал соблюдет, – сказал зеленоглазый, когда Мирра приблизилась. Сопроводил слова учтивым, хоть и не слишком глубоким поклоном.

Женщина поклонилась в ответ и обратилась к Райлену:

– Руку.

Опять? Что на этот раз? Блох напустят?

Не знаю почему, но мысль о том, что эта женщина прикоснется к черноглазому спесивцу, вызвала такую волну злости, что я едва зубами не заскрипела.

– Правую, – тихо подсказала Мирра, когда маг по привычке протянул другую. – Ладонью вверх.

Правую? Она что же хочет, чтобы я… отпустила?! Да ни за что!

– Соули, – шепнул Райлен. – Отпусти локоть.

Что?! Так он, так он… О Богиня! Да пожалуйста! Не больно-то и хотелось!

В уголках губ непонятной и весьма неприятной Мирры появилась улыбка. И я уже хотела сказать все, что думаю и о ее платье, и о неказистой фигуре, и о морщинках в уголках глаз, когда услышала:

– Положи свою руку поверх его. Ладонью вниз.

Ну я и положила.

Не знаю, что такого смешного было в моем движении, но Мирра разулыбалась вовсю. Мне даже боязно стало – как бы у старушки рот не порвался. Тем более тут, как назло, лекарь один имеется… Он правда по коленкам и копчикам, но чем пьяный тролль не шутит?!

– Не пыхти, – прошептал черноглазый, и я… я прям-таки захлебнулась возмущением.

Кто пыхтит? Я?! Да я, я…

Додумать не успела – в руках Мирры появилась белая нитка. Простая до неприличия. Представительница блохастого народа споро обмотала нитку вокруг наших запястий, завязала на двойной узелок. А после отступила на полшага и сказала:

– Сын чужого мира, ты достоин. Посему нарекаю тебя мужем. – Взгляд на меня, улыбка и невозможное: – Дочь нашей крови, он достоин. Посему нарекаю тебя женой. Отныне и навсегда. Во всех мирах. И даже Грань не разлучит вас!

Едва отзвучало последнее слово, нить начала таять. О Богиня! Это… это что?!

Изумленная, повернула голову, позвала тихо:

– Господин Райлен…

– Госпожа Соули? – мгновенно отозвался он. И по тону, и по блеску в глазах стало совершенно ясно – брюнет, в отличие от меня, не удивлен.

Я вспыхнула. Не от смущения, нет… от возмущения! Ведь мог сказать, мог предупредить!

– Господин Райлен! – уже не звала, рычала.

– Госпожа Соули? – прикинулся дурачком он.

Нет, маг в самом деле невыносим! Ужасен! Несносен! И я уже открыла рот, чтобы сказать все это вслух, когда в разговор вклинился Вожак.

– Э… – многозначительно протянул зеленоглазый. Боязливо попятился и добил: – Можешь поцеловать жену.

Кого?!

– Госпожа Соули, разрешите…

Ответить не успела, потому что в следующий миг оказалась прижатой к крепкому мужскому телу, а губы Райлена… О Богиня! Они не просто целовали – лишали всякой воли к сопротивлению! Горячие, почти жгучие. Страстные и нежные одновременно. Сладкие и в то же время горькие. Наглые, но… но самые желанные на свете.

О Богиня! Спаси!

Мир снова взорвался. Крики, рыки, свист… все смешалось в жуткую какофонию, но даже она не отрезвляла. Оборотни, которые все это время терпеливо держались в отдалении, хлынули к нам. Мощные, косматые, босые, они лучились улыбками, хлопали Райлена по плечам и… и такие пошлости говорили… Начиная традиционным «плодитесь благостно» и заканчивая жутким «заставь ее извиваться» или «пусть до утра стонет».

Это потом, много позже, мне объяснили, что для оборотней подобные фразы – обязательная часть брачного ритуала, но тогда, на утопающей в сером мареве поляне, я не понимала. Краснела, бледнела, норовила уплыть в обморок. В итоге спряталась на груди Райлена и постаралась убедить себя, что речь вовсе не о том, о чем думается… О Богиня! Мне никогда так стыдно не было!