Девушка из письма (ЛП)

Конечно, в чемодане был блокнот, который она привезла с собой, но все личные вещи Матушка Карлин отобрала сразу по прибытии. По воскресеньям перед вечерней молитвой давалось несколько минут, чтобы написать домой. За письмами строго следили, Матушка Карлин их лично проверяла. И лишь потом передавала Патрисии, а та вручала водителю, привозившему белье в прачечную.

У Патрисии были волосы мышиного цвета и россыпь веснушек. Сидя рядом с Айви за ужином, она шепнула, что писать можно только о доброте монахинь и глубокой девичьей благодарности. Но после долгих уговоров Патрисия согласилась, что если Айви напишет второе письмо, она сможет незаметно подложить его к остальным. Айви улыбнулась ей, крепко сжав под столом руку девушки. Когда Сестра Фейт велела им убираться из столовой, их желудки еще урчали от голода.

Айви взглянула на запертое окно рядом с кроватью. По ощущениям было около полуночи. Лунного света вполне хватало, чтобы видеть. Как только ручка коснулась бумаги, в ее сознании всплыло лицо Алистера. Лишь несколько месяцев назад его улыбающиеся карие глаза следили за каждым ее движением. Она все еще ощущала его запах, чувствовала, как руки мужчины обнимают ее, притягивая ближе к крепкому телу. Айви так сильно скучала по нему, что внутри все ныло. Она не знала, как описать охватившее ее отчаяние. Лежа под грубым одеялом на кровати в спальне, она все еще могла, потянувшись, коснуться хрустящих белых простыней в той комнате в отеле. Айви вновь видела, как Алистер улыбался ей, стоя у открытой двери на балкон, вызывая жгучий румянец на щеках. Снова ощущала, как танцевал по телу морской бриз, и оно покрывалось мурашками. Она должна найти слова, чтобы заставить Алистера действовать. Он - ее единственная надежда сбежать из этого ада. 

Любимый,

я чувствую себя здесь бесконечно несчастной и одинокой.

Дома стало невыносимо. Дядя Фрэнк так злился, что почти каждый вечер поднимал на меня руку. Он напивался, потом приходил ко мне в комнату и кричал, что соседи знают, что я – шлюха и распутница. А я сворачивалась клубком и ждала боли, мечтая лишь о том, что ты подойдешь к нему сзади и ударом свалишь на землю. Мама прилагала все усилия, чтобы оттащить его от меня, но однажды не смогла встать между нами, и он ударил меня. Так сильно, что я испугалась за жизнь нашего ребенка. Находиться дома стало страшно. И когда доктор Джейкобсон сказал, что Отец Бенджамин достал мне место в обители Святой Маргарет, я успокоилась. Ведь я могла уйти, подальше от натянутых отношений, криков и материнской боли.

Но теперь, когда я здесь, мне очень плохо. Я тоскую и готова на что угодно, чтобы вернуться домой. Дядя Фрэнк отказался отвезти меня, так что пришлось ехать на автобусе. Мама была слишком расстроена, чтобы попрощаться. Обитель Святой Маргарет находится в отдалении от деревни, за престонской церковью. «Вот твоя остановка», - сказал водитель, а я его даже не спрашивала. Наверное, он высаживал здесь многих девушек. И, придерживая округлившиеся животы, они неуклюже несли свои чемоданы. Когда водитель оставил меня и уехал, я его увидела. Впереди одиноко виднелся огромный викторианский монастырь. Он был окружен кирпичной стеной, а в ней - изящная чугунная калитка с тяжелым навесным замком. Когда я подошла, то заметила висящий у входа стальной колокольчик. Я поколебалась мгновение, потом протянула руку и подергала за веревку. Колокольчик пронзительно зазвенел, распугав ворон на соседних деревьях.

Я ждала какое-то время и уже собиралась позвонить снова, но в дверях дома появилась монахиня в черном одеянии до пят и двинулась по длинной каменной дорожке ко мне. Она выглядела очень важной, руки ее были сложены впереди. Пока она безмолвно шла, ключи, висевшие у нее на поясе, громко звенели, как у тюремщика.

Наконец, она добралась до меня, и мы стояли какое-то время, глядя друг на друга. Потом я сказала, что меня зовут Айви Дженкинс, и меня прислал доктор Джейкобсон. Я держала в руке лист бумаги, но она просто взглянула на него, словно могла что-то на нем увидеть. После она открыла замок, сообщила, что ее зовут Сестра Мэри-Фрэнсис и велела следовать за ней. Враждебность в ее голосе будто разлилась в воздухе между нами.

Я протиснулась сама и протащила через калитку чемодан, потом она с шумом закрыла ее за мной и снова заперла замок. Она была не выше меня, но более худая, и двигалась быстро. Ее накрахмаленная юбка висела над тропинкой, словно под ней не было ног. Я же лишь неуклюже семенила позади, несколько раз останавливаясь, чтобы поставить чемодан. Ветви ясеней высоко над головой шелестели, словно неодобрительно шепчась друг с другом.

Наконец, мы дошли до темной деревянной входной двери, обитой черным железом. Она навевала мысли о темнице. Сестра Мэри-Фрэнсис стояла ко мне спиной, и когда я догнала ее, то услышала звяканье ключей. Потом один из них оказался в замке, повернувшись с громким щелчком. Входная дверь медленно открылась.