Девушка из Стамбула

До отправления поезда оставалась четверть часа. Я вышла на платформу и стала смотреть в окна вагонов первого и второго классов. Вот у открытого окна стоит мой джигит и разговаривает с седобородым русским. Увидев меня, он очень удивился и покраснел. Старик с улыбкой сказал ему что-то, джигит пошёл встречать меня. В коридоре вагона было тесно, ходили люди, и он завёл меня в купе. Я поклонилась русскому старику. Чак-чак положила на стол со словами:

– Это вам гостинец в дорогу.

Потом сняла с пальца кольцо с бриллиантом и взглянула на джигита:

– Пусть это кольцо напоминает тебе обо мне. Смотри же, не снимай его! – сказала я.

Он снова удивился. Не стесняясь старика, стал примерять кольцо. Оно никак не налезало на палец. Тогда я взяла его руку и надела кольцо на мизинец. Мы со стариком засмеялись.

– Дай и ты мне что-нибудь на память.

– Я не ожидал, что увижу тебя, и ничего не приготовил.

На столе лежала книга.

– Это твоя? – спросила я.

– Моя, – сказал он и протянул мне сборник рассказов Тургенева «Первая любовь».

Я снова поклонилась старику и вышла.

Домой вернулась на пять минут раньше отца. Мама, похоже, догадывалась о чём-то. Я была на седьмом небе от счастья. Отец был хмур. Кто-то успел наябедничать ему на меня.

Так началась моя жизнь, полная надежд и сомнений. Получив письма с дороги и из Москвы, успокоилась и стала ждать. В театр, на литературные вечера отец меня не отпускал, на девичьи праздники самой не хотелось, так что я вела жизнь затворницы. Девушка, не пропускавшая раньше ни одного спектакля, перестала появляться на людях. Это породило много сплетен и догадок. Наконец, разлетелся слух, будто Нафиса влюбилась в русского парня. Отец гневался, чувствуя себя оскорблённым, мама очень переживала. Они разговаривали ночами. Горевали, что дочка теперь не сможет устроить свою жизнь.

В это время, к радости родителей, из Орска приехали сваты. Отец с мамой готовы были дать согласие. Я противилась, как могла. Сказала, что замуж не собираюсь, плакала, но родителей это не трогало. Наконец, рассказала отцу, как обстоят дела, и заявила, что ни за кого другого замуж не пойду. Мама была, вроде, на моей стороне, но идти против воли отца не могла. Поэтому надежды на неё не было никакой. Джигита своего я забросала письмами. «Если дела станут совсем плохи, – писала я, – пошлю телеграмму. Будь готов».

И вот отец сказал:

– В следующий понедельник состоится «Праздник радостной вести». Готовьтесь. Я приглашу гостей.

Я помертвела от страха. Хотела возразить и не смогла. Вспомнив о клятве, которую дала джигиту, сказала:

– Я не выйду, отец. Делайте со мной что хотите! Не выйду – и всё! – крикнула я и выбежала из комнаты.

Запершись у себя, долго плакала. Не взирая на уговоры мамы, на брань отца, пошла на почту и отправила подробную телеграмму. С горя я плохо соображала, уж и не знаю, что написала в ней. Начала ждать ответа. Но ни письма, ни ответной телеграммы не было. Я очень беспокоилась, ведь военная служба кончалась только через месяц с небольшим. Что будет, если он не сможет приехать! Я уже теряла всякую надежду, и вдруг в пятницу мне привиделся радостный сон. Я воспряла духом. Напевая, ходила из комнаты в комнату. Увидев это, мама повеселела. Видно, подумала, что я изменила своё решение.

– Так уж оно бывает в жизни, судьбу не переделаешь, – говорила она. – Будешь слушаться отца с матерью, худо тебе не будет…

Однако я не слушала её.

Настала и пятница, отец пошёл в мечеть, мама творила намаз у себя в комнате. Зазвонил телефон.

– Слушаю! – сказала я.

– Нафиса, это ты? – раздался весёлый голос моего джигита.

– Ты?! – обрадовалась я, – когда приехал?

– Сегодня в десять. Ждал, когда начнётся пятничный намаз, чтобы позвонить тебе.

За одну минуту я выложила ему все новости. Договорились встретиться в четыре в одном из русских магазинов. Я сказала, что нам следует пойти к старому хазрату, объяснить ему положение и попросить быть нашим сватом.

– Как же тебя отпустили, – спросила я, – ведь срок службы ещё не истёк?

– Всё из-за твоего чак-чака! Ведь тот старик – профессор и мой начальник. Гостинец твой так ему понравился, что он и тебя прозвал «Чак-чак». Получив твою телеграмму, я пошёл прямо к нему и всё рассказал. Он отправил меня сюда в командировку.

Дверь в соседнюю комнату стала открываться, и я быстро повесила трубку.

Намаз я творила с особым рвением, желая отблагодарить Аллаха за то, что он вовремя доставил ко мне моего джигита. После намаза принялась читать Коран, продолжала читать и после того, как принесли самовар. Мама подходила к моей двери несколько раз, но не решалась прервать моё благочестивое занятие. Окончательно успокоившись, я вышла к чаю. И отец, и мама были очень ласковы со мной, вообразив, что я настроена ехать в Орск.

– Если есть у вас в чём-то нужда, идите в магазин и выберите всё, что нужно. Поступил новый товар, – предложил он.

– А что, и пойдём! – весело сказала мама.

Я же заявила, что хотела бы повидаться со своей абыстай, наставницей.

Отец и мама в два голоса с большой готовностью воскликнули: