Девушка из золотого рога

- Возможно, и к тому же каждый человек в Вене произносит его с любовью.

- Но ради Бога, что же оно может означать.

Хаса с улыбкой покачал головой. Его жена была маленькой дикаркой. Она не знала, что такое Гшнас.

- Гшнас - это маскарад. Половина Вены переодевается в этот день и гуляет в залах театров.

На Гшнасе очень весело и супруги не должны друг друга ревновать, а то может разразиться скандал. Ты пойдешь как байадерка, а я как неандерталец.

Азиадэ смотрела на его сияющее лицо и улыбалась.

- Вообще-то мне не нужно наряжаться, Хаса. Я и так уже с ног до головы переодета. Я ношу платья вместо широких турецких шальвар и шляпу вместо чадры. Нет, я точно не буду ревновать.

Хаса сидел возле нее и гладил ее лицо. Его рука была мягкой и теплой:

- Нам же хорошо вдвоем, Азиадэ, - вдруг сказал он, - хорошо, что мы поженились. Тебе хорошо со мной?

- Да, господин и повелитель. Ты хороший муж. Вряд ли бывают лучше, - Азиадэ замолчала. Хаса оставался верной машиной, чей механизм не был до конца понятен.

- А ты никогда не тоскуешь по Сараево, Хаса?

- По Сараево? Нет, - Хаса рассмеялся, –там живут одни дикари. Я знаю: когда ты так сидишь, уставившись перед собой, то ты думаешь о мечетях, фонтанах и колонадах в мавританском стиле. Но в мечетях нужно сидеть на полу, вода в фонтанах негодная для питья, и в арабесках мавританских колон гнездятся скорпионы. Я бы сошел с ума на Востоке. Мир Востока болен и разрушен. Я много о нем думал и знаю о нем больше, чем ты думаешь. Там все равно что в преисподне. Узкие сырые улочки, дома, в которых невозможно жить, ковры с многочисленными бациллами. Трахома и сифилис в деревнях. Поножовщины, как нормальное явление, грубые бродильные чаны в мрачной тени кафе. Все то, что облегчает жизнь на Востоке пришло из Европы: поезда, машины, больницы. Человеку еще со времен мироздания угрожает природа и он борется с ее мощью. Через покорение природы он выигрывает свою свободу и уверенность. В Европе человеку это почти удалось. Бациллы оспы тоже являются силой природы и в Европе человек ее победил. Мы победили холод и в наших домах тепло, мы покорили моря и реки, время и расстояния.

На Востоке человек полностью находится во власти стихии. Легкое дуновение ветра – и целые деревни вымирают от чумы. Стая саранчи, песочный шторм и целые провинции вынуждены голодать. Я знаю: на Босфоре возвышаются дворцы пашей, а целые городские кварталы ежегодно уничтожаются пожарами. И все потому что человек на Востоке еще не научился управлять природой. Поэтому он молится своему Богу, который только наказывает и судит, но не любит. Нет, Восток все равно что ад, потусторонний мир, полный скорби, бессилия и боли. Я счастлив, что живу в мире, который сумел укротить природу...»

Он собрался говорить дальше, но тут открылась дверь и вошел толстый баритон, умоляюще протягивая Хасе руки:

- Господин доктор, - закричал он, - я жду уже целый час. У меня ужасный синусит. Я не могу произносить «м», а вы здесь нежитесь со своей женой, вы злой человек.

- Мы немедленно идем укрощать синусит, - воскликнул Хаса, вскочив с места и направившись в кабинет.

Азиадэ осталась одна. Слова Хасы звучали у нее в ушах приглушенными ударами молота. Все, что он говорил, было правдой. Восточный человек был просто жалок, беден и беззащитен перед властью стихии. И все-таки: все в ней тосковало по спокойному достоинству родной жизни, по скудным домишкам, по миру мудрых дервишей и тихому благоговению, по миру, в котором никто ни отважился врываться в комнату, в которой мужчина и женщина углубились в беседу.

В Стамбуле преступники, преследуемые полицией, шли к своим женам и полицейские ждали на улице, не отваживаясь прервать разговор мужчины со своей женой. Здесь же посторонний человек врывается в ее комнату и ее муж не выставляет его вон, а выходит вместе с ним, чтобы укрощать природу. Он не плохой, этот мир, пожалуй вообще не бывает хорошего или плохого мира. Человек может быть счастлив в любом мире. Но все миры отличались друг от друга, с самого начала разделенные, прочно и необратимо застывшие в своем своеобразии.

Много веков назад калиф Моавия женился на одной женщине из пустыни. Он привел ее в свой город калифов и она родила ему наследника престола, калифа Йезида. Но как только молодой наследник впервые оседлал боевого коня, пришла она к калифу, поклонилась перед ним и попросила его вернуть ее в свое племя в пустыню, потому что она свой долг здесь, в этом городе выполнила.

- Мы любим друг друга, - ответил калиф, - и мы счастливы. У тебя есть сын, который является наследником престола, твой муж калиф, у тебя есть дворцы и слуги. Чего тебе не хватает, почему ты хочешь меня покинуть?

Тогда женщина опустилась перед своим мужем на колени и прочитала стихи:

- Палатка, развевающаяся на ветру – милей мне любого дворца.

Кусок хлеба в моей палатке – вкуснее изысканных явств.

Я скучаю по родине и никакое королевство мне не может его заменить.

Пораженный этими словами калиф, отпустил свою жену с миром.