Девушка, которая должна умереть

Ребеке не понравился его тон – пессимистичный и одновременно кокетливый. Хотя, похоже, старик просто нервничал. Руки дрожали, когда он разливал чай.

– Начну с главного, – сказал он. – В том, что вы познакомились, – моя заслуга.

– То есть? – не поняла Ребека.

– Это я отправил Юханнеса на Эверест. Непростительная дерзость с моей стороны, согласен. Но Юханнес сам того хотел. В конце концов, он дитя природы и привык жить за городом.

– Теперь я вообще ничего не понимаю, – призналась Ребека.

– Нас с Юханнесом свела служба. Мы познакомились в России и быстро стали друзьями. Я рано разглядел его возможности.

– В каком смысле?

– Во всех смыслах, Ребека. Иногда Юханнесу, правда, не хватало терпения, но в целом он был и остается образцовым офицером.

– То есть вы тоже военный?

– Я был… – Ковальски осекся, – маленький польский мальчик, которого привезли в Британию. Польский беженец, спасенный старушкой-Англией, чем я мог ее отблагодарить? Можно сказать, офицером военной разведки я стал из чувства долга.

– Вы служили в МИ-шесть[36]?

– Ну… давайте не будем откровенны сверх необходимого. В конце концов, на пенсии я очутился здесь. И не столько из любви к этой стране, сколько в силу обстоятельств, не в последнюю очередь ставших следствием нашей тогдашней работы. А в ней хватало риска и без Эвереста, это вы, наверное, понимаете, Ребека.

– О чем вы?

– Прежде всего, о перебежчиках и «кротах» из ГРУ. Как реальных, так и подозреваемых… ну и воображаемых, конечно, – понизив голос, добавил Ковальски. – До моих коллег в Лондоне дошли слухи, будто шведские секретные службы вышли на серьезную группировку ГРУ, известную в том числе и благодаря некоей персоне, с которой мы сегодня имеем дело.

– Вы говорите загадками.

– Я предупреждал, что мне будет трудно… Но для вас поясню, что имел в виду Микаэль Блумквист, который открыл для общественности проделки Залаченко. О нем же сегодня сказано слишком много – и ничего. Ничего из того, что мы шептали друг другу на ухо в то время.

– Что же вы такого шептали?

– Ну… как бы это получше сформулировать… Мне следовало бы отрепетировать это для начала. Особый отдел шведской секретной полиции защищал Александра Залаченко всеми доступными средствами, потому что тот якобы предоставил ценную информацию, касающуюся русской военной разведки.

– Все так, – перебила Ковальски Ребека. – И еще Залаченко имел дочь, если я правильно это называю, Лисбет… с которой ужасно обращался.

– Именно, ведь они развязали ему руки. Предоставили делать что угодно – насиловать дочерей, избивать жену, создавать преступные синдикаты… пока он не открыл свое истинное лицо. Но тогда… они шли на любые жертвы ради высшей цели.

– Национальной безопасности.

– Я бы воздержался от высокопарных оборотов. Скорее, ими двигало осознание собственной исключительности и… вседозволенности, по крайней мере некоторыми из них… Но в целом, боюсь, дело было даже не в этом.

– А в чем?

– Мы получили информацию, что Залаченко остался верен России. Он был двойным агентом, вплоть до своей смерти, и сдал ГРУ гораздо больше, чем успел передать СЭПО.

– Боже мой… – вырвалось у Ребеки.

– Именно, и мы чувствовали примерно то же. Но на тот момент это были не более чем догадки, которые требовали надежных доказательств. Спустя некоторое время мы вышли на подполковника русской разведки, который публично был гражданским лицом и работал консультантом по вопросам безопасности в туристическом бизнесе, но на самом деле прикрывал одно внутреннее расследование ГРУ, вышедшее на масштабнейшую коррупционную группировку.

– О чем вы?

– Несколько агентов ГРУ оказались связанными с преступным синдикатом. Но главное, этот человек был возмущен тем, что его начальство закрывало на это глаза. Он хотел порвать с ГРУ и полностью посвятить себя любимому делу – альпинизму.

– Мы говорим о Гранкине? – догадалась Ребека.

– Совершенно верно, мы говорим о доброй памяти Викторе Гранкине. В высшей степени интересной личности, не правда ли?

– Ну… да, пожалуй, – смущенно согласилась она.

– Вы являлись врачом в той экспедиции, и это было для нас удивительно само по себе.

– Для меня тоже, – призналась Ребека. – Помню, как в то время ни с того ни с сего возжаждала приключений, и на конференции в Осло коллеги посоветовали мне Гранкина.

– Мы знаем.

– Тогда продолжайте.

– Гранкин производил впечатление человека, не знающего сомнения, не так ли? Этакий рыцарь без страха и упрека. Но на самом деле он был крайне противоречивой натурой – интеллектуал и романтик с большими комплексами. Мы вышли на него в феврале две тысячи восьмого и были уверены, что он не только знает о том, какую игру ведет Залаченко, но и тяжело переживает этот сговор своего начальства с мафией. Что он боится ГРУ и нуждается в защите и новых друзьях. Именно поэтому я и решился послать Юханнеса в экспедицию Гранкина на Эверест. Мы полагали, что эта авантюра, как ничто другое, укрепит будущий союз.

– Боже мой… – воскликнула Ребека. – Так ты отправился туда с целью завербовать Гранкина?

– Это был сценарий мечты, – ответил за него Ковальски.

– Ну а что Сванте?