Девушка, которая должна умереть

– Теперь очевидно, что Стан Энгельман выбрал эту экспедицию для своей супруги потому, что считал Виктора Гранкина своим человеком, – продолжал Янек. – На самом же деле Гранкин внедрился в синдикат совсем с другой целью и теперь мучился противоречивыми чувствами. Полагаю, Юханнес сумел внушить ему доверие и вызвать на откровенный разговор. Заронить, так сказать, зерно будущего союза. И Клара стала для Гранкина последней каплей.

– То есть?

– Она тоже доверилась Гранкину и открыла ему свою тайну. Думаю, эти двое воодушевляли друг друга. Клара рассказывала Виктору, какой свиньей был Стан Энгельман по отношению к ней, и это отлично вписалось в его собственные представления об этом человеке.

– Любовь заставила их открыть друг другу сердце, – подсказала Ребека.

– Да, похоже, так. Такова, по крайней мере, версия Юханнеса. Но на самом деле это все не столь важно. Самое страшное, что все их тайны дошли до Манхэттена, при всей осторожности Виктора и Клары.

– И кто их сдал?

– Представьте себе, наш многострадальный шерпа.

– Шерпа?

– Увы…

– Но он не мог проболтаться.

– Полагаю, он сам не понимал, что делает, – объяснил Ковальски. – Энгельман заплатил Ниме, с тем чтобы тот заботился о Кларе и держал его в курсе всех ее дел. Шерпа считал, что всего лишь выполняет свою работу.

– И что он такое о ней узнал?

– Точно сказать не могу, но достаточно, чтобы и самому оказаться под ударом. Я еще дойду до этого. Факт, что Энгельман узнал о романе Клары с Виктором, и это привело его в бешенство. Потом он дополнил картину сведениями из другого источника – и понял, что на карту поставлено нечто большее, чем его супружеское счастье. Под ударом оказалось его будущее – бизнес, репутация, возможно, даже свобода.

– Что за другой источник?

– Попробуйте догадаться сами. – Ковальски улыбнулся. – Но вы спрашивали о Ниме Рите и о том, как он мог стать доносчиком. Не забывайте, что он был напуган и озлоблен…

– Вы имеете в виду их религиозные предрассудки?

– Я имею в виду его жену Луну. Клара не проявляла к ней должного уважения, ведь так? То есть у Нимы были причины для личной неприязни.

– Ты несправедлив по отношению к нему, Янек, – вмешался Юханнес. – Нима никому не желал зла. Он метался между двух огней, совсем как Виктор. Слишком много легло на его плечи, и в конце концов он сломался. Он спас множество людей – и при этом был единственным, кого мучила совесть.

– Прости, Юханнес. Я наблюдал за всем этим издалека. Конечно, тебе, как непосредственному участнику событий, виднее.

– Не уверен, – возразил Форселль.

– Ты обещал мне все рассказать, – напомнила Ребека.

– И я держу свое слово. Мне только неприятно, когда на Ниму навешивают лишнее. На его долю и без того выпало слишком много.

– Вы видите, Ребека, ваш муж честный человек, – сказал Ковальски. – Он всегда защищает слабых.

– То есть твое уважительное отношение к Ниме не было игрой? – осторожно спросила Ребека.

Она уже ничему не верила.

– Я и в самом деле очень уважал Ниму, – подтвердил Юханнес. – Особенно после того, что нам с ним пришлось пережить…

– О чем ты?

– Я все расскажу. Наберись терпения.

Юханнес сделал паузу, чтобы перевести дух, и продолжил:

– В общем, тебе уже многое известно. По мере приближания к вершине наши с Виктором отношения стали портиться, и я догадывался, что это дело рук Стана Энгельмана. Полагаю, Виктор боялся, что информация о нашем с ним заговоре просочится в ГРУ и в синдикат, и тогда он будет обречен. Поэтому я ушел в сторону. Меньше всего мне хотелось ввергнуть экспедицию в хаос. Ты помнишь, Бека, как в ночь на тринадцатое мая все мы покинули четвертый лагерь и двинулись к вершине. Условия казались идеальными для выступления.

– Но случилась задержка.

– Именно, из-за Клары и Мадса. Не исключено, что и Виктор был не вполне в форме. Но тогда я этого почти не замечал. Все мое внимание сосредоточилось на Сванте, который все старался утянуть меня за собой наверх. Это он предложил оторваться от группы и двигаться к вершине самостоятельно. Иначе мы упустим шанс, говорил он. И в конце концов Виктор пошел у него на поводу. Быть может, он был рад от меня избавиться. Так или иначе, мы ушли.

– Да, я знаю, – нетерпеливо перебила Ребека.

– Прости, мне и в самом деле нет необходимости пересказывать тебе все это. Мы с Линдбергом оторвались от остальных и знать не знали о катастрофе, которая разразилась внизу. Шаг за шагом, мы подошли к вершине. Но на обратном пути, на Ступени Хиллари, у нас начались проблемы. Помню, небо было ясным и дуло в пределах нормы, мы имели достаточный запас кислорода и воды, но потом…

– Вы услышали нечто похожее на раскаты грома, – вспомнила Ребека.

– Да, гром среди ясного неба. Гроза нагрянула неожиданно, с севера. В считаные секунды видимость стала нулевой. Порывы ветра сбивали с ног, температура упала до критического минимума. Несмотря ни на что, мы шли. Несколько раз я падал на колени, и Сванте помогал мне подняться. Так мы преодолевали метр за метром, и вот однажды вечером… Помню, я еще боялся, что скоро стемнеет, потому что совсем обессилел и уже считал, что все кончено, когда увидел…