Девушка, которая застряла в паутине

Арвид в иной, взрослой версии сидел за столом в глубине направо и, похоже, пробовал какое-то новое начало партии. Возле него стояли два больших пакета с покупками. На нем были желтый кашемировый джемпер со свежевыглаженной белой рубашкой и сверкающие английские туфли. В этой обстановке он казался чуть слишком шикарным, и, подойдя к нему осторожными, неуверенными шагами, Лисбет спросила, не хочет ли он с ней сыграть. В ответ Вранге оглядел ее с головы до ног.

– О’кей, – сказал он затем.

– Очень любезно с твоей стороны, – ответила Саландер, как воспитанная девочка, и села, не говоря больше ни слова.

Когда она начала пешкой на d4, он ответил ходом на d5 – польский гамбит, – после чего Лисбет закрыла глаза, предоставив ему вести игру.

Арвид Вранге пытался сконцентрироваться на игре, но получалось неважно. Кроме того, эта девица-панк была далеко не звездой. Играла она в принципе неплохо – вероятно, очень увлекалась шахматами. Но на этом далеко не уедешь. Он играл с нею, как с ребенком, и ей это наверняка импонировало. Как знать, может, потом удастся прихватить ее домой… Правда, вид у нее был мрачный, а мрачных девиц Арвид не любил. Впрочем, у нее клёвые сиськи, и он, пожалуй, смог бы выместить на ней все свое раздражение… Новость об убийстве Франса Бальдера буквально добила его.

Но испытал он не столько горе, сколько страх. Сам себе Арвид Вранге, конечно, упорно доказывал, что поступил правильно. Чего мог ожидать этот проклятый профессор, если обращался с ним, как с пустым местом? Естественно, получится некрасиво, если выйдет наружу, что Арвид его продал, и самое ужасное, что наверняка существует связь… Какая именно связь, он не понимал и утешал себя тем, что такой идиот, как Бальдер, наверняка обзавелся тысячами врагов. Но где-то в глубине души Вранге знал: одно событие связано с другим, и это его до смерти пугало.

С тех самых пор как Франс приступил к работе в «Солифоне», Арвид волновался, что драма приобретет новый тревожный оборот, и теперь ему хотелось только, чтобы все исчезло, и, конечно, поэтому он с утра отправился в город, с маниакальной навязчивостью накупил массу брендовой одежды и под конец попал в шахматный клуб. Шахматы иногда по-прежнему отвлекали его от дурных мыслей, и Вранге уже действительно чувствовал себя немного лучше. Он ощущал, что владеет ситуацией и достаточно ловок для того, чтобы продолжать их всех обманывать. Взять хотя бы, как он играет, – притом что девица не из слабых… Напротив, в ее игре присутствовало нечто особенное, креативное, и она, пожалуй, задала бы жару большинству присутствующих. Но он-то, Арвид Вранге, ее разбивал. Играл так умно и изысканно, что она даже не замечала, что он подбирается к ее ферзю. Потихоньку продвигая свои фигуры вперед, Вранге забрал у нее ферзя, не пожертвовав ничем, кроме пешки, и откровенно флиртующим тоном, который наверняка ей понравился, произнес:

– Sorry baby. Your Queen is down![58]

Однако он ничего не получил в ответ – ни улыбки, ни единого слова, ничего. Девушка только взвинтила темп, словно хотела побыстрее покончить с унижением. Почему бы и нет? Он с удовольствием укоротит процесс, пригласит ее выпить где-нибудь по паре бокалов, а потом трахнет. В постели он, возможно, не будет с нею слишком миндальничать. Тем не менее она, вероятно, его потом поблагодарит. Эта мрачная телка наверняка давно не занималась сексом и, скорее всего, вообще не знала таких крутых парней, как он, – играющих в шахматы на таком уровне. Арвид решил устроить ей спектакль и объяснить шахматную теорию более высокого класса…

Однако из этого ничего не получилось. Что-то вроде пошло не так. Вранге начал встречать какое-то непонятное сопротивление в игре, какую-то новую неподатливость. Он долго внушал себе, что это лишь игра воображения или результат нескольких неосторожных ходов с его стороны; стоит ему только сконцентрироваться, как все наверняка встанет на свои места. Поэтому он мобилизовал весь свой инстинкт киллера. Но становилось только хуже. Арвид чувствовал себя запертым, и как он ни старался, девчонка парировала все его выпады. Наконец ему пришлось признать, что расстановка сил безвозвратно изменилась, как это ни невероятно. Он забрал ее ферзя, но вместо того, чтобы нарастить преимущество, оказался в невыигрышном положении. Что произошло? Не могла же она просто пожертвовать ферзем? На такой ранней стадии? Это невозможно. О подобном читают в книгах, но такое не воплощают в жизнь в районных шахматных клубах, тем более девицы-панки с пирсингом и поведенческими проблемами, особенно в игре против такого великого шахматиста, как он…