Девушка на фотографии футболиста Березина. Часть 2

Вечером мы играли в настольный футбол: эта игра мне подходит. Чем-то напоминает наши психологические приборы-модели гомеостатического типа. Они мне за годы учебы оскомину набили, но с ними зато теперь хорошо справляюсь. У нас был один такой прибор ― групповой сенсомоторный интегратор. Так там еще сложней: он током бился, если делать ошибки. А тут за плохую передачу максимум, что получишь ― перехват.

Димка искренне дивился моей подкованности в этом деле. Я ему не менее искренне заявила, что у меня «классическое образование», подготовившее меня к разным жизненным ситуациям.

– Я тоже подумываю идти учиться, ― заявил нападающий.

– Это на вас так подействовали мои слова?

– Не только. Просто из-за этой всей ситуации подумал…

– О чем?

– О том, что буду делать после футбола.

– И что вы решили?

– Решил не уходить из футбола, пойти в тренеры.

– Отличное решение, у вас получится.

– С чего вы взяли?

– К вам люди тянутся. Не знаю, что они в вас находят, но тянутся.

– Как вы меня сейчас… ― усмехнулся он.

– Сейчас что?

– Отделали, как в старые добрые времена.

– Стараюсь держать марку, ― серьезно заявила я.

Не могу не оценить Димкиного упорства. После вчерашнего нашего разговора я не слышала от него ни слова жалобы. Он выполнял все, о чем я просила, был просто образцовым «клиентом». Какая же у него жажда игры! Он сегодня и он вчера были два совершенно разных человека. Если бы Березин умел любить человека хотя бы вполовину того, как он любил футбол, то его избранница была бы самой счастливой девушкой на свете. Но он, видимо, когда раздавались таланты, стоял в другой очереди.

Пришло время идти спать. Я, как обычно, пожелала Димке спокойной ночи и пошла наверх. Может, показалось, но создалось впечатление, будто он хочет что-то сказать мне. Я нарочно задержалась, но форвард молчал, поэтому я продолжила свой путь.

Мне сегодня плохо спалось. Это на меня не похоже. Обычно я сплю так, что поднять меня можно только танком. Могу рано проснуться, но пока сплю, хоть на головах ходите. А тут несколько раз перевернулась с боку на бок, баранов посчитала, подумала обо всем на свете ― ни в одном глазу.

Вдруг произошло нечто такое, что заставило меня вздрогнуть. Раздался нечеловеческий крик, потом шорох, как будто кто-то мечется, пойманный в сеть.

Бросила все, как была, в одной ночнушке кинулась вниз, спотыкаясь на ступеньках. В комнату проглядывала луна. Стояла ясная майская ночь с миллиардами звезд. Где-то там, далеко, возможно, кто-то смотрит на нас и пытается нам помочь, делает знаки, а мы не замечаем подсказок…

Нечеловечески стонал Березин. Он задыхался, его лицо было перекошено и сморщено. Может, приступ? Разбужу на всякий случай.

Начинаю трясти Димку, и тот постепенно приходит в себя. Качает головой, восстанавливает дыхание.

– А я все гадала, как это вы раньше меня просыпаетесь. Вы почти не спали эти дни?

Димка кивнул.

– И давно это у вас?

– Как только перестал ходить.

– Вообще не спите?

– Вроде засыпаю, а потом…

– Что это? Вам плохо становится?

– Нет, кошмары. Сначала засыпаю, а потом…

– Что-то страшное снится?

– Да.

– Почему раньше не сказали, ― глупый вопрос, не хотел казаться слабым передо мной.

– Так получилось.

Надо подышать свежим воздухом и подумать.

– На улице звезды, посмотрим?

Выкатила Димку на веранду. Переведем дыхание.

– Давно на звезды смотрели?

– Давно.

– И как вам?

– Красивые.

Ночь была волшебной какой-то… Ночью вообще все бывает по-другому. Я это давно заметила. Все плохое ночью кажется вовсе непреодолимым. А хорошее ― таким простым и близким. Если ночью чувствуешь себя совсем скверно, нужно просто подумать, что завтра с утра будет лучше, надо только немножко перетерпеть. Всегда помогает.

Как бы то ни было, ночью мы более чувствительны, более мнительны, более внушаемы. Ночью мы более слабые и более откровенные. Некоторые из нас только ночью-то и могут быть самими собой.

– Вы слышите меня? ― сказала я, присев рядом с Березиным.

– Да, ― отозвался парень.

– Все будет хорошо. Вы справитесь, ― аккуратно положила ему руку на плечо.

– Я же говорил, не надо меня жалеть, я этого терпеть не могу!

– Я не жалею, а констатирую факт. МЫ справимся. Я буду рядом.

– Зачем вам это надо? Я не понимаю! ― убираю руку, чуть коснувшись плеча. ― Почему вы оказались здесь именно сейчас, когда я ничего не могу вам дать? Мы не можем с вами даже… ну, вы понимаете…

Поняла, про что он говорит, но промолчала.

– Думаете, до меня не доходит, как все это убого?! ― он показал на себя. ― И что вы меня жалеете или просто отрабатываете те несчастные гроши, которые вам платят? Да что вы молчите?!

А что тут скажешь? Разве можно сводить отношения между людьми только к одному знаменателю, каким бы ценным он ни казался?!

Ночь. Звезды. Луна. Треск сверчков. Тишина. Ночь.

– Я всегда была немного странной. Расскажу вам одну историю, если позволите, ― с этими словами присаживаюсь на табурет возле Димки. ― В детстве я очень любила кактусы. И вы не поверите, что я с ними делала…

– Надеюсь, не то, что я думаю.