Девушка на фотографии футболиста Березина. Часть 2

Потом Анастасия Викторовна и я пошли делать импровизированный пандус из досок, которые нашли, чтобы Димка мог выезжать в сад. А он в это время остался в доме. Я случайно заглянула в окно. Картины более жуткой и щемящей мне не приходилось видеть: сильный молодой парень рыдает, словно ребенок, я не видела глаз, но видела дрожащие плечи, уткнутую в колени голову и руки, сжимающие ее в тиски. Телевизор был включен. Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, что смотрит Димка. Конечно, футбол.

Анастасия Викторовна хотела идти в дом, но я повернула ее в обратную сторону и попросила показать сад, а когда мы возвращались, нарочно говорила громче обычного. Нечего другим подглядывать за человеком в горе, горе нужно принять. И тут соглядатаи не к чему.

Когда мы прощались с домработницей, Димка был уже в нормальном состоянии духа, благодарил, пытался шутить.

Так незаметно приблизился вечер. Мы поужинали. Больше разговор откладывать было нельзя. Димка это понял по моим глазам.

– Пойдемте в гостиную?

– Да, давайте.

Я расположилась на видавшем виды диване, а футболист рядом в своем кресле.

– Вы дали мне понять, что у меня есть шанс. Или это какая-то ошибка?

– Вот, рассуждаете как здравомыслящий человек, а то чуть что грозились убить!

– Вы так и не ответили, ― напомнил Димка.

– Да, шанс есть. Но все зависит от того, чего вы хотите. Ходить вы просто обязаны, здесь нет никаких сомнений, ваша травма не настолько сильна.

– Что мне ходить, я хочу играть!

– И играть вы будете.

– Как? Я же нападающий, мне нельзя по полю пешком ходить!

– Почему сразу «пешком»? Вам что доктор сказал?

– Что я не смогу выступать на прежнем уровне.

– Вот в этом-то и ошибка. Он неправильно сказал, вы физически будете слабее, но как вы будете выступать ― зависит только от вас. Во всяком случае, надо попробовать. Физика, безусловно, крайне важна. Но есть еще психология и явление компенсации. Конечно, придется много работать. Но рвением, терпением, повышенной внимательностью и трудолюбием можно сгладить многое.

– Вы предлагаете мне дыры в теле залатать душой?

– Да. Во всяком случае, попробовать. Думаю, вы согласитесь, что теперешнее ваше состояние далеко от оптимального.

Димка опустил голову и задумался. Ему, уже простившемуся с надеждой играть, наверняка очень хочется снова верить, но мешает боязнь неудачи.

– Что же вы замолчали? Конечно, легче сдаться, чем бороться! Легче жалеть себя и ругать весь свет, чем попытаться! Да, я не дам вам стопроцентную гарантию того, что вы получите Золотой мяч, Золотую бутсу или что-то в этом роде! Но надо же попробовать!

– Вам хорошо говорить! А вы знаете, что я пережил, когда мне сказали, что я не буду играть? Да мне жить расхотелось! Вы это понимаете?! Сколько всего я передумал за все эти дни! Вы все твердите «талант», «одаренность», а я стал калекой, даже подняться не могу! Я из больницы сбежал, чтобы жалости не видеть, чтобы глаз их не видеть! Я же, кроме футбола, ничего не умею! Надеюсь, вы понимаете всю ответственность?

Я не совсем понимала.

– Я же очень хочу верить. И, скорее всего, поверю вам.

– Хуже точно не будет, ― заметила я.

– Это вы так считаете, я уже простился с футболом и как-то пережил это, ― хорошо же он пережил, ничего не скажешь! ― Не знаю, получится ли у меня это еще раз!

– Выбор только за вами.

Димка молчал, судя по тем изменениям в его лице, которые просто невозможно было не заметить, борьба внутри него шла нешуточная.

Минуты тишины.

– Что от меня требуется? ― сначала тихо и робко, а затем все громче и смелее спрашивал футболист. ― Когда я смогу снова ходить?― Димка попытался встать, но ему не удалось, и он бессильно рухнул в кресло.

– Я не могу сказать, когда вы станете на ноги, это зависит от вас, но не контролируется вами. Может, сегодня, а может… ― как бы сказать помягче, ― позже.

– И я должен просто ждать этого момента?

– Нет, если вы не против, с завтрашнего дня мы начнем заниматься физкультурой. Мышцы, когда не работают, быстро теряют свои свойства ― упругость, эластичность. Нам этого не надо. А то придется вас учить заново ходить. Мы будем выполнять упражнения, чтобы держать вас в тонусе, но, одновременно, нельзя напрягать Вашу травмированную ногу: вы сейчас потеряли чувствительность, но это не значит, что на самом деле нога у вас не болит… Что вы на меня так смотрите?

Димка поглядывал на меня и усмехался.

– Вы хоть раз в тренажерном зале были?

– Была… несколько раз… на физкультуре… в универе… и в клубе… мимоходом.

– Ладно, разберемся.

– Мне ваш врач написал, какие упражнения вам нужны… ― я хотела подняться наверх и заглянуть в сумочку, но Димка меня остановил.

– Постойте! ― я присела назад. ― С вами не пропадешь.

– А то! Помните, как мы выбирались со стадиона?

– Такое не забудешь.

– Помнится, вы первое время меня почти не замечали и забывали, как я выгляжу, ― подколола его я.

– Тогда вы были одной из многих. Их я никогда не старался запоминать.

– Вот, где скрывалась правда, а мне заливали: что я все время менялась, что становилась другой! А теперь в районе сотни метров одна я и забыть труднее?