Девушка на полставки (СИ)

Ханни склоняется ближе, и он даже с готовностью подставляет губы. А потом чувствует себя ужасно обманутым, когда её губы касаются шеи. Сехун коротко шипит — больше от неожиданности, чем от чего-то ещё, и сжимает пальцы на бедре Ханни, слыша, как та довольно усмехается. Он решает, что, наверное, заслужил, а потому позволяет девушке вести, скользя ладонями по его груди, а губами — по шее, понимая, что своё он ещё возьмёт.

Руки у Ханни — не иначе как волшебные, ведь действуют они на него весьма однозначно и ярко настолько, что сдерживать себя, не накидываясь на девушку, подобно пещерному человеку, становится всё сложнее. И кажется почти невозможным, когда Ханни выпрямляется и, коротко взглянув его глаза, сдергивает с себя футболку. Сехун сглатывает, вдруг ощутив себя глупым девственником, ведь Ханни без одежды выглядит ещё лучше, чем в ней. Он ведёт ладонью по её телу, поднимаясь вверх, и, едва касается края бюстгальтера, заводит руку за спину, пытаясь найти застёжку.

Ханни снова подаётся вперёд, и Сехун, едва приподняв голову, ловит её губы раньше, чем она успевает придумать что-то ещё. А затем, стоит только девушке потянуть на себя его футболку, отрывает от кровати спину, ссаживая Ханни на свои бёдра, и откидывает в сторону абсолютно ненужный сейчас лифчик, тут же принимаясь за собственную одежду.

Сехуну нравится видеть, как девушка скользит по его груди не только руками, но и взглядом, закусив при этом нижнюю губу, и он прижимает её ближе к себе, впиваясь очередным поцелуем. Ханни отзывчиво подаётся бёдрами вперёд, и Сехун еле удерживается, чтобы не издать никаких абсолютно несвойственных ему звуков.

— Я ведь нравлюсь тебе? — спрашивает он, еле отрываясь от её губ и заправляет за ухо выбившуюся прядь волос.

— Я уже почти влюблена, — доверительно шепчет Ханни и, снова подаваясь вперёд бёдрами, срывает с его губ короткое мычание. — Так что если остановишься, я тебя побью.

Сехун хмыкает, останавливаться не собираясь ни при каких обстоятельствах, и откидывает Ханни на кровать, тут же нависая над ней следом. Она ладонями упирается в его плечи, явно рассчитывая снова перевернуться, и Сехун легко посмеивается, наклоняясь ближе, чтобы, окольцевав её запястья, потянуть руки вверх, прижимая их к кровати за её головой.

— Не в этот раз, — коротко усмехается он, прежде чем снова поцеловать Ханни, и медленно разжимает пальцы, не собираясь девушку свободы лишать.

Она тут же касается его спины и легко проводит короткими ногтями по ней, заставляя Сехуна задрожать и сжать в ладони её грудь в ответ, срывая с губ первый стон. Ханни кажется ему идеальной, и он стискивает её в своих руках сильнее, прижимаясь ближе, целуя глубже, и чуть с ума не сходит от ощущения того, что она поступает аналогичным образом.

У неё забавно дрожат пальцы, касаясь шнурка на его спортивных свободных штанах, и Сехун улыбается сквозь поцелуй, рукой поднимаясь вверх по внутренней стороне её бёдра.

И замирает в удивлении, когда Ханни вдруг ноги сжимает. Он поднимает на неё вопросительный взгляд и замирает снова. Потому что в глазах у неё столько всего и сразу, что потребуется слишком много времени, чтобы разобраться. А затем Сехун различает во всём этом огромном спектре эмоций крохи боязливости и внезапно всё понимает, едва от Ханни не отшатываясь.

— Пожалуйста, — тянет он, смотря ей прямо в глаза, но правильных слов не находя, — только не говори, что у тебя ещё…

— Не скажу, — отвечает Ханни, явно чувствуя его неудобство, и виновато поджимает губы.

— Чёрт, — выдыхает Сехун, лбом утыкаясь в её плечо, — о таком заранее предупреждают, Ханни.

— Прости, — едва слышно извиняется она.

Но Сехун чувствует виноватым только себя, не понимая, почему не заметил этого раньше. Где его хвалёный радар на девственниц? Почему ни разу, ни единого чёртового раза не заорала внутренняя сирена, стоило Ли Ханни к нему приблизиться?

— Сехун?.. — тянет девушка, а он очень хочет, чтобы она замолчала — для её же собственного блага. — Это же ничего?

— Это всё, Ханни, — выдыхает он и чувствует, как вздрагивает девушка под ним, сильнее сжимая его ладонь, всё ещё покоящуюся между её ног.

У Сехуна, откровенно говоря, большие проблемы. Он ждёт, очень ждёт, когда хотя бы часть возбуждения схлынет, и он найдёт в себе силы подняться, оторваться от столь желанной девушки и удалиться — желательно, в ванну. Но вместо этого вдруг ощущает лишь ещё больший его прилив, вызванный мыслями о том, что Ханни ещё никто так не касался.

Бежать от девственниц, как от огня, чтобы затем оказаться в кровати с самой желанной из них, не в силах противиться собственным чувствам, — он точно самый настоящий везунчик.

— Я тебя побью, — обещает Ханни, сжимая его плечо, и Сехун поднимает голову, усмехаясь. — Давай просто сделаем это. Я не боюсь.

Он скептично поднимает брови, взглядом указывая на свою ладонь, находящуюся в плену её ног, и Ханни забавно вспыхивает, тут же их расслабляя.

— Судорога, — коротко поясняет она. — Я правда не боюсь.

— Зато я боюсь, — признаётся Сехун, однако руки своей не убирает.