Девушка на полставки (СИ)

Однако, судя по тому, как расширяются её глаза и начинает дёргаться бровь, получается у него не особо хорошо. «Будь милым, — слышит он в голове пьяный голос Пак Чанёля. — Ханни нравятся милые парни».

— Подходящее время, — напоминает он, поднимая один из уголков губ, едва только он начинает опускаться, и, взяв Ханни за руку, тянет её за собой.

— Знаешь, то, что ты делаешь, — замечает она, едва поспевая за его широкими шагами, — и то, что ты говоришь, немного не сочетается.

Сехуна так и подмывает кинуть обиженное: «Эй, не всё сразу! Я правда стараюсь, не видишь что ли?», но он старательно держит себя в руках, не планируя ближайшее время садиться перед Ли Ханни в лужу. Она и так сделала многое — сама подошла, сама заговорила с ним, каким-то чудным образом заметила его не особо живое состояние и даже позаботились о нём — теперь дело оставалось за ним, и едва ли он позволит себе всё испортить.

— Я видел фото, — признается Сехун, останавливаясь в знакомом им обоим закутке и разворачивая Ханни лицом к себе.

— Какое фото? — непонимающие наклоняет голову девушка.

— Твои фото из старшей школы, — поясняет он и уже открывает рот, чтобы прояснить дальнейшую ситуацию, да только так и застывает.

Потому что скулы Ли Ханни столь быстро покрываются розовым румянцем смущения, а губы приоткрываются в немом удивлении, что Сехун чувствует себя неспособным более ни на что, ведь уверен — в жизни не видел ничего красивее. Но вся причудливость образа рассыпается миллионами осколков в тот же миг, как Ханни хватает его за грудки и тянет на себя.

— Где? — хмурится она.

— Чанёль показал, — не удерживается от усмешки Сехун.

— Он что — папочка?!

Ли Ханни сияет таким праведным гневом и потрясающим блеском в тёмных глазах, каким изначально и обратила на себя его внимание, что Сехун не может не ляпнуть то, о чём думает:

— Ты миленькая.

Девушка покрывается смущением с новой силой, и на этот раз краснеют даже кончики её ушей, которые он видит, потому что волосы Ханни собраны в хвост. Она резко разжимает свои пальцы, стискивающие рубашку на его груди, и даже умудряется с силой Сехуна оттолкнуть. Тот едва покачивается на ногах, но равновесие удерживает.

— И вовсе я не миленькая! — хмурится Ханни.

Сехун думает, что для полноты картины ей не хватает только топнуть ногой, взмахнуть волосами и скрестить на груди руки. А ещё — провалиться в его объятия. Поэтому он и делает шаг вперёд, едва только девушка фыркает, откидывает за спину прядь волос, притопывает ногой и прижимает к своей груди планшет, что вечно таскает с собой.

Обнимать Ханни Сехуну нравится. Она совсем невысокая, поэтому трогательно утыкается носом в его плечо. Она очень стройная, и потому кажется крошечной рядом с ним. А ещё она никак не ожидает того, что Сехун притянет её к себе и откажется отпускать, обняв за плечи, потому и застывает истуканом.

— Ты… Ты чего творишь?

— Обнимаю тебя, — усмехается Сехун в её волосы и ощущает маленькие ладони на своих рёбрах. — Или, быть может, мне отпустить?

Однако едва он только ослабляет хватку и делает шаг назад, Ханни сжимает в пальцах его рубашку и прижимается ближе.

— Нет, — очень быстро отвечает она, будто чего-то боясь. — Стой так.

Сехун еле сдерживает смех, чувствуя даже сквозь ткань одежды, как горит её лицо, и как быстро стучит её сердце, отбивая известный только одному ему ритм прямо в его рёбра.

— Что там? Люди?

— Д-да, — врёт ему Ханни, соскальзывая руками на его спину, — очень много людей.

О Сехун обнимает Ли Ханни, стоя на заднем дворе университета, и думает, что он, наверное, почти по-настоящему счастливый человек. Почти — потому что понимает, что совсем скоро ему станет одного этого мало.

***

Всё снова возвращается на круги своя: Ханни вновь держит его за руку, вновь обнимает его первая перед многочисленной толпой в коридоре университета, вновь громко смеётся и бесстрашно смотрит ему в глаза, ни капли не смущаясь. Но Сехун не жалеет об этом ни капли, потому что видит, как начинают бегать её глаза, и как она поджимает губы, стискивая между собой пальцы рук, едва они остаются наедине. И поэтому жаловаться считает недопустимым.

— Выездная серия? — удивляется Ханни, опуская свой поднос на стол и занимая привычное место рядом с Сехуном. — Почему так внезапно?

— Это ты так радуешься за нашу команду? — фыркает Чанёль. — Тебе бы следовало поучиться гордиться за нас.

— Я рада, рада, — кривится она, — и сам ведь знаешь. Так чего цену себе вечно набиваешь? — а затем улыбается и, поворачивая голову, толкает Сехуна в плечо: — Оппа, достанешь своей девушке билеты на лучшие места?

Он смеётся, жалея, что не может прямо сейчас схватить её за руку и увести куда-нибудь, где можно будет сделать с ней всё, что захочется.

— Хочешь посмотреть?

— Конечно, — кивает Ханни, сосредоточенно вытаскивая из его тарелки стручки фасоли, которую он ненавидит всем сердцем, и которую любит она. — Я не пропустила ещё ни одной вашей игры. С чего бы начинать сейчас?