Девушка не нашего круга

Да, попервоначалу Настя с рвением и удовольствием взялась за дело. Ей, как оказалось, очень надоело житье в чужом, по сути, доме тети Иры; надоело делить комнату с Юлькой. Обрыдли бедность и уныние – и, только отвязавшись от всего этого, девушка стала понимать, насколько же они ей осточертели и как она мечтает отсюда вырваться.

Вечера в компании богатых автовладельцев – с последующим их опаиванием и умыканием лимузинов – были ведь, в сущности (как она начала осознавать теперь), попыткой вырваться из набившей оскомину убогой жизни. И выбиться отсюда благодаря Кудряшову – в буквальном и переносном смысле на его руках – оказалось значительно приятней, чем внезапно разбогатеть пусть неправедными, но трудами.

С Артемом не было привкуса греха и преступления. И с ним можно было ни о чем не волноваться самой – у нее чуть не впервые, начиная с детства, возникло изумительное чувство, что за нее все обдумают, сделают и решат.

Но вот все кончилось. Радужный мыльный пузырь лопнул. Лопнул – да еще и забрызгал Настю липкой водой.

Ей надо было что-то делать, а что – совершенно непонятно.

От безысходности девушка позвонила названой своей сестре Юле и попросила прийти к ней. Теперь они были на равных. Их обеих бросили.

– Что случилось? – сразу догадалась, по одному ее виду, подруга. Однако Настя не плакала и все медлила с рассказом, накрывала на стол чай (гостья принесла мамины пирожки с повидлом), а потом губы ее задрожали и она самым позорным образом разревелась.

– Что?! – вопросила сестренка. И наконец догадалась: – Артем? Бросил тебя?!

Настя только кивала и ревела белугой.

А когда успокоилась и начала во что бы то ни стало все-таки исполнять роль хозяйки – разливать заварку, добавлять кипяток? – Юлька с холодным сердцем резюмировала:

– Все ясно. Такой же, как мой Андрюха. Только еще более мерзкий. Особо циничный.

– Почему это? – даже оскорбилась за своего парня Анастасия.

– Да потому, что мой мне ничего не обещал. И никуда не звал. И матери не представлялся. Получил свое – и поминай как звали. А твой антимонии развел. Турусы на колесах! Кольцо с бриллиантом, одно колено, к матери на поклон пришел, домик для тебя снял! Фу-ты ну-ты! Жених! Все ради одного: чтоб ты ему дала! Видать, чувствовал, что иначе ты будешь непоколебима. А как своего добился – точно так же, как мой, сделал ручкой. Еще и налгал на дорожку: я, мол, тайну твоего происхождения раскрою, убийц родителей разыщу! Самому даже совести не хватило сказать в лицо, что уходит! Теперь шлюху свою столичную по телефону тебе подставил, сообщить, что адье!

Все эти слова подруги были, по сути, справедливы, однако звучали страшно обидно. Настя даже стала перечить резким ее приговорам – выказывать надежду (а так хотелось, чтобы эту надежду подарила ей Юлька!).

– Может, с Артемом случилось что?

– Да что с ним могло случиться! Молодой, здоровый. В машине восемь подушек безопасности. Такой же он подонок и кобель, как все мужики! Как наши станичники! И эти, из высшего общества, как оказалось, еще хуже, потому что трусливей! Нашкодил, нагадил – и в кусты.

– Юлька, что мне делать теперь?! – всхлипнула Настя. Прозвучало бы, может, слишком патетически, если бы не искреннее страдание в голосе.

– А что мы с тобой раньше, до этих козлов, делали? Так и будем продолжать. Пойдем снова на дело. Деньги станем потихоньку копить да любителей клубнички наказывать. И теперь, как я думаю, будем мы действовать с особенным рвением. Мстить им всем, самцам проклятым, за поруганную женскую жизнь!

Впервые, наверное, за все пятнадцать лет их совместного проживания Юля утешала Настю (а не наоборот). И впервые в своих предложениях звучала радикальнее, чем названая сестренка. Да и советы по поводу парней чаще высказывала все-таки старшая, Настя. А сейчас – поди ж ты! Едва ли не первый раз она выступала не как младший партнер и вечная страдалица, а как циничная и лихая бой-баба (и впервые оказаться в роли мотора и движущей силы ей нравилось).

– Поэтому не бери в голову, сестренка! Чаще сплевывай!

Однако так просто, в одночасье, отказаться от своей мечты оказалось Насте не по силам. На следующий день, узнав, что сестры дома точно не будет, она отправилась поговорить с названой матерью.

Ирина Максимовна, выслушав ее беду, высказала диаметральное, в сравнении с сестрой, мнение – и девушке оно оказалось как маслом по сердцу. Мать решительно молвила:

– Не похож твой Артем на подлеца! Хоть и мажор, как ты говоришь, и балованный – однако не стервец. По виду честный, совестливый. Странно, конечно, что он вообще с тобой связался – прости, что говорю тебе это, – но раз уж связался, он не станет вот так, втихую, от тебя линять. Человека ведь издалека видать. Поэтому, возможно, и впрямь случилось с ним что.

– А может, он там, в Казацке, узнал про нас что-то такое, что не надо было ему знать? Или про семью мою? Может, он этого испугался? И потому вдруг стрекоча дал?

Лицо Ирины Максимовны закаменело, но она решительно тряхнула головой:

– Нет ничего такого, чтобы кого-то испугало.