Девушка не нашего круга

Кудряшов-старший проложил на навигаторе маршрут. Оказалось, ехать надо в чертову даль, на окраину, почти к самой кольцевой. Впрочем, МКАДом теперь столица далеко не ограничивалась – говорят, даже метро за автомобильным кольцом появилось.

Сам Александр Николаевич дальше ТТК [27] выезжал редко – если только в аэропорты, или на дачу, или во вновь открытые Лужники.

Жаль, что Темка совершенно не понимает, что тем мезальянсом, который он готовит, он, вместо того чтобы возвыситься (как мог бы) благодаря удачному браку, напротив, резко понизит качество своей жизни. Демократизм, равенство и братство, конечно, прекрасны, но во всем должна быть мера. А жениться на простолюдинке, девушке из села, без рода, без племени – явный перебор.

Печально. Ты на протяжении своей жизни накапливаешь огромный опыт. Ты готов им поделиться, передать его. Но он оказывается никому не нужен. Александру Николаевичу еще повезло: он преподает. Но его студентов интересуют (если интересуют, конечно) только знания, голые схемы, приемчики, ухватки. А то, что их препод понял, передумал, перечувствовал и что может пригодиться любому, не интересовало никого.

Почему-то ему вспомнился его влиятельный дед, бывший член ЦК и зампред Госплана – когда его списали в отставку, он все сидел на даче и поучал каждого, кого только ни встретит на пути: собственную жену, кудряшовскую бабку, садовника, сына, невестку, шофера, горничную, внука… Тогда Александр Николаевич думал, что страсть к нравоучениям – оттого, что дед всю жизнь служил по партийной линии, занимался идеологической работой и, пока был в силе, вечно народу лозунги вкручивал – и продолжал на пенсии, по инерции. Но теперь понял: дело не в дедовской профессии, а скорее в накопленном жизненном опыте, который оказался невостребованным.

Как никого не интересовал, включая родного сына, опыт самого Александра Николаевича.

Девятиэтажный блочный дом, где проживал сын (надо надеяться, временно), изо всех сил старался казаться не хуже других: недавно подновленный, подкрашенный, с пластиковыми окнами. Но все лоджии застеклены – кто в лес, кто по дрова, в разную меру вкуса и богатства. Смотрится уродски.

В подъезде, на лестничной клетке и в лифте столь крупногабаритному мужчине, как Александр Николаевич, показалось тесно. Создавалось впечатление, что дом специально построен для какой-то особенной породы малогабаритных советских людей. «Боже, – невольно подумалось, – как же здесь помещается совсем немаленький сынуля!»

Тема открыл отцу дверь и ничуть не удивился. Возможно, его успел упредить приятель Андрей.

Квартира продолжала мельчать. Прихожей, казалось, не было вовсе. Оба мужчины, могучего телосложения, заполнили ее настолько, что, казалось, вываливались из нее, словно перебродившее тесто из квашни.

– Заходи, – сказал сын. – Я один.

– А где твоя?

– Не моя, а мои, – хихикнул Артем. – У меня их две. Сестренки.

– Но женишься-то ты на одной?

– Вроде да.

Кухня была настолько крохотная, что чайник можно было поставить на газ, не вставая с табуретки.

– Боже, как вы только тут помещаетесь! – искренне удивился отец.

– После свадьбы мы с Настей собираемся найти что-нибудь побольше. Уже подыскиваем. И поближе к центру.

– Что твоя суженая собирается здесь делать, в Москве? Чем заниматься?

– Она по профессии провизор. В аптеку работать пойдет.

– Институт фармацевтический закончила?

– Колледж. Из института выходят фармацевты. Если должность провизор, то это значит – среднее специальное образование.

– Да, среднее специальное… – вздохнул Кудряшов-старший.

– Разагитировать меня приехал? Отговорить от женитьбы?

– Типа того, – не стал откладывать дело в долгий ящик Александр Николаевич.

– Слушаю твои аргументы.

– Да какие там аргументы? Есть известный закон: жениться следует на девушке своего круга. Так всю жизнь было. Дворянин брал в жены дворянку, купец – купеческую дочь, крестьянин – крестьянку. Революция табель о рангах, с одной стороны, отменила, а с другой – еще более строгими касты сделала. К примеру, когда я совсем молодым был, имел роман с одной девахой, родом из Сибири, – она пивом торговала, и сынок у нее имелся к тому моменту четырехлетний. Погулял я с ней, погулял – но женился все-таки на нашей матери, проверенной девушке, из хорошей семьи.

– Может, зря? Может, как раз с той подавальщицей пива, сибирячкой, ждало тебя настоящее счастье?

– Нет! – с убежденной страстью воскликнул отец и даже руками замахал. – Не дай бог! Пусть другие подбирают в грязи своих Золушек, не мы!

– А чем тебе Золушка не угодила?