Девушка по имени Каламити

– Не муравей, просто маленький человечек, – прежде чем он прошел мимо меня, как будто не собирался тратить свое время, пытаясь разгадать мои планы.

Муравей? Человечек? 

Я была уверена, что в его глазах это было почти одно и то же.

Позже я была обеспокоена тем, что он не признал, собирался ли он раздавить меня.

Когда мы ехали по оживленной тропе, я заметила, что здесь очень похоже на Алжир. Температура была такой же — до определенного градуса, я была уверена. Я снова переоделась в подходящую одежду, в основном потому, что не хотела просить Уэстона помочь мне завязать тряпки на манжетах, и потому, что женщины здесь носили более консервативную одежду.

Многие из них бросали на меня странные взгляды по пути, даже полностью одетые. Я заплела волосы сбоку назад, чтобы они не падали на лицо, и это было самой женственной чертой во мне — это и моя фигура. Но из-за того, что я была одета в мужскую одежду, многие люди тратили много времени, изучая меня.

Колеса каравана скрипели и толкались, когда они проезжали мимо. Лошади ржали, а люди болтали с проходящими путниками об их пункте назначения. В какой-то момент мимо проехала большая деревянная клетка, и мои глаза встретились с большими янтарными глазами тигра. Мне казалось, что я была в замедленной съемке, когда мы проходили мимо металлических прутьев клетки тигра, его пристальный взгляд следовал за мной. Его жужжание невольно пробежало по мне — оно было мягким, мурлыкающим, теплым, и я знала, что у него не было желания причинить мне вред. Я наблюдала за ним, пока он не проехал мимо, и чувствовала то же, что и он, — пойманные в клетку.

Я была пленницей, окруженной всевозможными путешественниками. Я была расстроена. У меня была клаустрофобия. Мне хотелось кричать и умолять кого-нибудь из этих людей помочь мне.

– Ты не уйдешь, - сухо сказал Уэстон. 

– Неважно, скольким людям ты соизволишь рассказать.

Я поморщилась. Я ненавидела, когда он использовал это слово: человек.

– Куда ты меня ведешь? – спросила я.

Его взгляд говорил: "Зачем задавать вопрос, на который ты уже знаешь ответ?"

Печать. Эта отвратительная штука, которая уже привела к смертям и причинила бы гораздо больше, если бы ее открыли.

Я задавалась вопросом, как он узнал, где это. Бабушка говорила мне, что я была единственной, кто мог найти ее. Если она ошибалась, то как Уэстон думал, что я вообще смогу ее открыть? Я не думала, что смогу найти печать, даже если попытаюсь. Я не чувствовала притяжения ни в каком направлении, когда обыскивала землю.

У меня не было магии, даже искры, когда меня чуть не изнасиловали. Может быть, просто может быть, я была всего лишь фермерской девушкой из Алжира. Единственное, что изменилось, - это волосатость. И это все же вернулось прежде, чем я успела осознать.

Я все еще была слаба. Я признавала это вопреки своему собственному желанию.

Я надеялась, что смогу избавиться от наивности, но это должно было быть пересмотрено позже. И ко мне все еще прилипло это мерзкое слово, от которого у меня остался неприятный привкус во рту: убийца.

Я знала, что глупо чувствовать вину за то, чего я не делала. Но я была мягче, чем когда-либо до этого путешествия. Хотя у меня было чувство, что эта сторона меня долго не продержится. Эти смерти — они были из-за меня; с этим не поспоришь.

С каждым шагом, который мы делали все дальше от Ундали, по моей коже все сильнее выступал холодный пот. Возможно, я не лучшим образом играла девицу в беде.

Ее разум так же силен, как и слабое тело.

У меня был план.

О котором я бы не стала думать, имея уши в голове.

 

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

РАЗВЛЕЧЕНИЕ УБИЙЦЫ

 

– Почему мы всегда должны сходить с пути?

 Мы в очередной раз пошли в обход, путём, которым, казалось, больше никто не воспользовался. 

– Это никогда ничем хорошим не заканчивается, - сказала я Уэстону, когда мы остановились в конце леса, чтобы напоить лошадей.

– Я думаю, это в основном из-за тебя.

Я усмехнулась.

– Это ты втягиваешь меня в это свое садистское путешествие.

– Похоже, что я тебя принуждаю? - спросил он с некоторым весельем, и было что-то еще в его глазах, что я не собиралась лгать, напугало меня.

Я подняла бровь.

 – О, так значит, я могу уйти?

– Мир - твоя устрица. Продолжай, принцесса.

Я некоторое время наблюдала за ним в тяжелом молчании.

– Мне это не нравится, - сказала я неловко.

– Что? - спросил он с озорством в голосе.

Я покачала головой. 

– Я не играю ни в какую бы игру, какой бы она ни была.

– Игры нет. Продолжай, – он указал на поле перед нами.

– Уэстон... - прорычала я. 

Я собиралась убить его за то, что он размахивал фруктом у меня перед лицом, просто чтобы отобрать его.

– Ты не смогла бы выбраться отсюда одна, признай это, принцесса.

– Прекрати называть меня принцессой!