Девушка по имени Москва

Голова — это центр всего, что свободно от материи. В отличие от нее тело спешило на завтрак. Есть не хотелось. И разглядывая обильный шведский стол, перебирая и перекладывая блюда так и эдак, пытаясь их встроить в свой алгоритм, голова это понимала. Однако было слово — Надо. Мефодий накладывал в тарелки еду: ветчину, омлет, сыр, капусту, помидоры… Именно за завтраком энергия входила в физическую сферу, чтобы получить выражение через эпифиз, гипофиз и центральную систему управления организмом. От ЦСУ зависела ЦНС — Центральная нервная система и СК — Система Кровоснабжения. Это было важно. Кровь переносила чувства, не только связанные с любовью и доброжелательностью, но и с противоположными им: ненавистью, гневом и враждебностью. Очень трудно быть добрым на пустой желудок. В конце концов, через артерии и вены мы получаем и отдаем любовь. И все головные боли, проще говоря — головняки, обычно указывают на отсутствие способности взаимодействия этих самых чувств. Голова начинала гудеть, словно паровоз, приближающийся издалека.

Мефодий прошел с полным подносом за стол. Нехватка самовыражения должна быть подкреплена. Но с кем можно говорить за завтраком, главное, о чем? Обычно все эти разговоры пусты, как пластиковый стаканчик из-под йогурта, который я уже шкрябал ложкой. Утром сложно свободно выражать свои чувства, тем более принимать чьи-то эмоции. Все это чревато переживаниями, их придется долго пережевывать в голове, потом отдать телу, как специалисту по ощутимому и материальному. А ему это надо? Так появляется разобщенность между телом и сознанием внутри себя: тело будет чувствовать одно, а голова другое, попробуй потом объединить ощущения. Завтракать хорошо одному, в крайнем случае с чаем. Я встал и подошел к аппарату с кипятком, подставил кружку, нажал на клавишу. Горячая струя воды наполнила фарфор. Когда я вернулся, за столом уже сидел Кирилл. Одиночество — вещь редкая, ее могут запросто украсть или взять попользоваться.

— Как ты? — отобрал его у меня Кирилл со словами: «Надо делиться, зачем тебе столько?»

— Как сам? — ответил вопросом на вопрос Мефодий, вцепившись зубами в него: — «Моё».

— Как всегда отлично. — Кирилл осуждающе окинул взглядом собранную на подносе пищу.

— А у меня голова гудит.

— Что беспокоит?

— До сих пор не понимаю, как люди решились на этот полет? Зачем? Я бы не полетел.

— Голова — это место, где они хотели укрыться от мира и достичь высших уровней сознания.

— Поддались на пропаганду.

— Да, звучало заманчиво. Помнишь, как долго мы сочиняли этот лозунг. В голове вы сможете пообщаться со внешним, физическим миром, со своим внутренним миром и высшими сферами. Там вы сможете скинуть маски и обрести свое лицо.

— Где оно, лицо? Сплошная гримаса.

— Знаешь, что главное в лице? Главное не потерять.

— Это невозможно. Конструкция корабля отменная, — помешивал я ложкой пустой кипяток. — До сих пор сомневаюсь, может, не стоило разделять на левое полушарие и правое? Жили бы все вместе.

— Ага, воевали бы тоже все. Это в теории мир во всем мире. А что на самом деле? Война, — потряс кипой А4 в воздухе Кирилл, будто война витала в воздухе. — В каждом из этих писем — война, у кого лирическая, у кого политическая. Люди злые как никогда. Голоса-то отдали, а поговорить нечем. Чувствами поделились, да с одноклеточными, и взамен только материнский капитал.

Мефодий поднес руку с карандашом ко рту и затянулся молчанием.

— Что замолчал? Строишь график зависимости романтики от экономики? Прямая.

Наконец Мифа выпустил изо рта дым:

— А кто виноват?

— Кому-то прохора в пороховнице не хватило, у кого леса слишком навалено, кто тему не сечет, кто ход сделал не тем конем, кто без сребреников медью решил обойтись, у кого сыпется золотой песок, а кому-то все еще не хватило, остальным просто не хватает. Хотя они не виноваты, какая власть, такие и люди. Я бы на их месте вообще ввел ростовой ценз, президенты не меньше ста семидесяти пяти. История ничему не учит, — посмотрел на Мефодия Кирилл, который тут же выпрямился

— Ты самокритичен, — заметил он.

— А как иначе? — потер шею Кирилл, будто дал себе знак, что за такую самокритику можно и голову потерять. — Карлики, они же все злые. У них комплекс неполноценности, вот они его за счет других ценностей и возмещают. Откуда рост у страны, когда у власти роста тоже никакого. Получается, что планета красивая, а правят карлики. Правят на свой манер, потому что из-за своего роста перспектив не видят.

— Зато им проще пробиться к власти, никто не видит в них конкурентов. Их вообще никто не видит. Возможно, что хоббиты, внедренные Толкином.

— Смеешься, но страдают-то люди, — снова помахал кипой страниц Кирилл.

— Люди, может быть, но конструкция действительно идеальная, — гнул свое Мефодий. — Каждый отсек головы — это определенный аспект универсального общения, он принимает телесные сигналы и выражает их внешне.

— Хватит мне этой научной пурги. Когда связь между головой и телом отсутствует, общение затрудняется и подавляется.