Девушка с глазами львицы

Михаил вдруг вспомнил о своей слепоте и ужаснулся. Он нашёл свою любимую, но теперь был недостоин её. Так ждать, так любить – и добровольно отпустить… Но он должен был это сделать! Графу казалось, что он сейчас умрёт. Он потрясенно молчал, но тонкая рука скользнула по его волосам, а тёплые губы прошептали у самого уха:

– Мне всё равно – видишь ты или нет. Я измучилась рядом с тобой, ты никак не хотел замечать, что я живая, считал бестелесным ангелом. Я больше не отпущу тебя. Делай со мной что хочешь, только не покидай.

Счастье рухнуло на Михаила Печерского горячей, сияющей лавиной. Оно было таким огромным, таким невероятным, что больше ничего в мире не осталось. Он притянул к себе свою любимую, вдохнул запах её волос и признался:

– Я люблю тебя, моя цыганка. Пока я не запретил себе это после ранения – не было ни дня, чтобы я не мечтал о тебе, не просил у судьбы новой встречи. Я вымолил эту встречу, и ты вернулась ко мне. Пусть ты пока не любишь меня, но я готов всю жизнь положить к твоим ногам, лишь бы заслужить твою любовь.

– Ты уже заслужил, – тихо ответила Кассандра и вдруг поняла, что это чистая правда, и сразу же всё встало на свои места, а она высказал то, что давным-давно знало её сердце: – Я тоже люблю тебя, это ты не хотел меня замечать.

– Боялся жалости, – признался граф.

– Я не буду тебя жалеть за то, что ты не видишь, если ты пообещаешь не жалеть меня за потерю памяти, – улыбнулась Кассандра. – Ну так как, договорились?

– Договорились, – засмеялся Михаил и притянул её к себе, – теперь всегда будет только так, как хочешь ты.

Он обнял Кассандру, а она поцеловала тёплые губы своего Мишеля. Какое же это было счастье!

Глава тридцать шестая. Горькое прозрение

Граф Печерский проснулся счастливым. Маленькая «цыганка» вернулась в его жизнь, и (ну не чудо ли?!) она тоже любила его. Их ночь оказалась невероятной, полной страсти и нежности. Не открывая глаз, Михаил протянул руку, надеясь обнять любимую, и… коснулся холодной подушки. Кассандры не было.

Господи! Опять то же самое! Она вновь исчезла… Ужас отчаяния опалил Михаила. Привычно хватаясь за столбик, он вскочил с постели и вдруг рухнул обратно. Яркий свет ударил по глазам. Михаил зажмурился. Руки его затряслись. Вокруг больше не было привычного мрака. Он боялся поверить в случившееся. Неужели зрение вернулось?! Мысленно попросив помощи у Всевышнего, Михаил чуть-чуть приоткрыл веки. Свет в комнате просто слепил, глаза сразу заслезились, но сквозь эту дрожащую пелену он видел столбик кровати и свою руку, окно с не задёрнутыми шторами и яркий коврик под босыми ногами. Он видел!

– Господи, спасибо! Ты вернул мне и любовь, и свет, – перекрестился Михаил.

Всё ещё на ощупь он подошёл к окну, задёрнул шторы, спасаясь от яркого солнца, а когда оно исчезло, полностью открыл глаза и огляделся. Зрение и впрямь вернулось: Михаил видел совершенно чётко. Различал тонкий узор на обитых светлым шёлком стенах, бронзовые накладки на комоде красного дерева, а через открытую дверь видел замысловатый узор на персидском ковре в гостиной. Михаил вновь стал здоровым человеком. Он больше не был обузой! Господь послал это счастье, чтобы он смог сделать предложение своей маленькой «цыганке». После стольких испытаний наконец-то появился шанс исполнить самое заветное желание! Граф подобрал с пола свою одежду и поспешил к умывальнику. Надо поскорее привести себя в порядок, чтобы потом подняться на верхний этаж. К своей Кассандре.

Кассандра пила кофе в маленькой столовой своей скромной квартиры и очень старалась не замечать укоризненных взглядов Полли и дона Эстебана. Она вернулась домой на рассвете, тихонько открыв дверь своим ключом, но это ей не помогло. До синевы бледная Полли со слезами на глазах встретила её в прихожей, рядом стоял чёрный, как грозовая туча, дон Эстебан. Он просверлил Кассандру гневным взглядом и спросил:

– Ваше сиятельство, когда мы услышим предложение руки и сердца от графа Печерского?

Вопрос был настолько резким, что Кассандра не нашлась что ответить. Сказать единственным близким людям, что это её личное дело, которое их не касается, язык не поворачивался. Лгать тоже не хотелось. Наконец она выдавила из себя что-то похожее на то, что граф придёт и сам всё скажет, и жалобно посмотрела на Полли, промямлив, что голодна.

Бедная тётушка утёрла слёзы и поспешила на кухню, а Кассандра юркнула в свою спальню. Она плотно притворила дверь, и пока Полли возилась с завтраком, быстро переоделась. Кассандра ни о чём не жалела, но совсем не хотела думать о свадьбе, так волновавшей её домашних. Удивляло то, что она так долго не могла понять, насколько сильно любит своего Мишеля. Наконец она додумалась и до совершенно крамольной мысли, что, когда любовь так сильна, людям и вовсе незачем жениться. Для чего, если они и так счастливы?