Девушка с хутора

—• Мишка кричит: «Не верю! Это красные нарочно говорят».

• — А ты веришь?

- А кто его знает. Может, правда, а может, и нет.

— Правда, Федя. Уж я-то знаю.

. — Как это знаешь? Ты не была там.

— А может, была, — улыбнулась Нюра и снисходительно посмотрела на него. — Эх, ты, маленький еще! — Ей нравилось, что она из тех немногих, кому доподлинно известна судьба Ростова. «Уж если коммунист говорил, значит, знает», — с гордостью думала она, и так ей хотелось, так хотелось сказать Феде_: «Чудачок же ты! Да я ж комсомолка! Неужели не видишь?» Но вместо этого она сказала:

— Ничего ты, Федечка, еще не понимаешь. И Скубецкий твой, наверно, ничего не понимает. Ты еще дружишь с ним?

— Дружу.

— Он еще комсомол не устроил?

— Нет. А устроит. Вот увидишь: устроит.

— И меня возьмет?

— Я его спрошу.

— Спроси. Хотя знаешь что? Ты меня познакомь с ним.

Федя охотно согласился:

— Завтра воскресенье, выходи на площадь, вот и познакомлю.

На другой день, как только отошла в церкви обедня, Нюра отправилась знакомиться со Скубецким. Она тщательно заплела косу, помыла калоши и натерла ладонями щеки, чтоб казаться румяней. Она волновалась и не знала, на чем сосредоточиться. Надо было не ударить лицом в грязь перед ячейкой, чтобы не сказали: «Оружие добывать бралась, еще и обиделась, что не позволили, а такого пустяка сделать не могла». Это, во-первых. Во-вторых, тревожили мысли: «Что подумает Скубецкий? Еще скажет—сама навязалась... Эх, Федьку не предупредила, чтобы он вроде как нечаянно нас познакомил...»

Она еще раз оглядела себя и нахмурилась.

«Ну, и пускай!—вдруг решила твердо.—Нужен он мне, подумаешь! Я себе тоже цену знаю. Хоть пальто драное, да зато сама я...». Она подбежала к зеркальцу и пристально посмотрела на себя; засмеялась и сказала вслух:

— Ох, Нюрка, Нюрка! Бить тебя некому!

Отшвырнула зеркальце и решительно направилась к площади. Но чем ближе подходила к ней, тем больше теряла уверенность. Это и пугало и злило ее.

Церковь уже опустела, даже батюшка уже шел домой, окруженный группой седобородых стариков. Кое-где кучками стояли казаки и горячо спорили. В стороне собралась молодежь. Тут же по широкой аллее, обрамлявшей площадь, прохаживались гимназисты.

Утро было хорошее, теплое. Несмотря на январь, изредка даже голубело небо, сверкало солнце, и тогда от тополей по рыхлому белому снегу ложились длинные синеватые тени. Над церковью кружились галки.

Нюра шла и чувствовала, как сыреют ноги. С досадой подумала: «Заметит Скубецкий мои дырявые калоши...» Вдруг увидела Федю. Он шагал рядом со Скубецким и о чем-то с ним разговаривал. Она сделала вид, что не замечает их,и спокойно шла навстречу. Федя тоже ее заметил и тоже не подал виду. И только, когда он» поровнялись, он крикнул:

— Здравствуй, Нюра!

— Здравствуй,—не глядя на Скубецкого, ответила она.

— Погоди, что-то спрошу.

— Мне некогда.

— На одну минутку.

— Ну чего тебе?—притворилась она недовольной и остановилась.

— Ты куда идешь?

— По делу.

— А мы гуляем.

— На здоровьем

SÎ. Девушка с хутора _16t

— Вот познакомься,—вдруг показал он на Скубецкого.

Нюра пожала плечами. Федя кашлянул, не знал, что еще предпринять. Никогда ему не приходилось выполнять такую роль. Видя, что происходит заминка, он сказал Скубецкому:

— Здоровайся.—И, указывая на Нюру, добавил:—Это не то, что другие девчата.

Скубецкий сдержал улыбку и протянул Нюре руку. Та не сразу подала ему свою.

— Я о вас слышал,—не сводя с Нюры глаз, тихо произнес Скубецкий.—Бросьте ваши дела, давайте погуляем немного, — предложил он.

— У меня на гулянки времени нет,—слукавила Нюра,—луч-ше вы меня проводите.

— Проводим!—поспешил согласиться Федя. Они медленно пошли втроем. Нюра немного овладела собой и сказала:

— На «вы» меня не называйте, я не барышня.

— Хорошо. Будем на «ты». Как поживаешь, Нюра?

Она засмеялась.

— Очень хорошо, Виталий.

— Откуда же ты мое имя знаешь?

— Сорока на хвосте принесла.

— Ты, я вижу, находчивая.

— Не знаю... А ты чего к нам в станицу приехал?

— Да так... Дядя мой думал сюда переехать, ну и перевел меня в здешнюю гимназию, а сам застрял в городе.

— А отца у тебя разве нет?

— Умер. И мать умерла.

— А кто ж твой дядя? Он за красных или за белых?

— Он вне политики.

— Это как?

— Да так. Ни за кого.

— А ты?

— О таких вещах не спрашивают.

— Почему?

— А потому.

— Я слышала, что ты хочешь комсомол здесь устроить...

— Это уже ты, Федька, сболтнул?—Скубецкий строго посмотрел на него.

— Я... Только знаешь... Ты не сердись, я, ей-богу, кроме Нюрки, никому не говорил, а она—как могила.

Скубецкий внимательно огляделся вокруг.

— Для комсомола надо подобрать таких, которые понимали бы... Это ведь не так просто.

— Видишь, Нюра, какие дела,—Федя покачал головой и с гордостью посмотрел на Скубецкого.

— Ох, а я ж и забыла!—схитрила Нюра.—А шаль-то я и не взяла. Тетя велела одной женщине ее шаль отнести. Придется обратно до дому идти. •