Девушка с веслом

Следующей весной на Зеленчук мы ехали тоже по трассе в паре с физтехом Денисом Рожковым, ему надо было на Эльбрус, и он попросился на хвоста «сколько по пути». Ехали мы ужасно: одну девушку с веслом подвозят ещё ничего, а вот с большим мужиком с большим рюкзаком... Разделились через сутки после старта всего лишь под Воронежем (!) и дальше оба доехали уже с нормальной скоростью.

Летом на Кутсайоки я честно намылилась с группой в поезд, но общий вагон Мурманского направления – чистое наказание для проводников, и они там вреднющие. Проводница не отходила от меня ни на шаг и нервно кричала: «Провожающая! Выйдите!» Я оставила народу рюкзак, не удосужившись забрать деньги и документы, и даже не попыталась войти в другой вагон: очень уж было душно, а двинула на трассу в одних джинсах и майке, из вещей только хайратник в кармане. Догнала группу в начале бездорожья, когда машину от вокзала меняли на более проходимую, чем вызвала её (группы) резкое недовольство. Но это меня не огорчило, т.к. эти ребята мне сами не понравились впоследствии.

Осенью на Лабу меня позвали в последний момент, и к отходу поезда я физически не могла успеть собраться. Стартовала на два часа позже и догнала поезд на месте стрелки с основной частью группы на вокзале Ростова, приехав чуть раньше поезда.

Следующей весной я предупредила адмирала, что могу опоздать, ибо поезд уходит в пятницу вечером, а ночью в Физтехе сауна. Адмирал Минин безропотно (первый случай!) написал мне, как добираться до места стапеля, благо это элементарно. Стартовала я аж в четыре часа следующего дня, причём с котом на рюкзаке, но под Ельцом (250 км от Москвы) выцепила проходную машину с двумя чеченцами. А чеченцы, по моему мнению, самая лучшая из кавказских национальностей. Сколько я их встречала – очень приятные и интересные собеседники, крайне порядочные люди, и никаких там сексуальных посягательств. В итоге на вокзал Невинномысска мы с кошаком въехали всего на полчаса позже назначенного срока на белом «Мерседесе» (правда, грузопассажирском), а поезд ещё и опоздал.

Выходит, скорость моя стала превышать скорость поездов. От этаких реалий мои пальцы начали непроизвольно растопыриваться, и я стала полагать, что круче меня только яйца. А трасса, как известно, таких вещей не любит.

Правду сказать, на трассу я в этот раз не собиралась. Заранее рассчитала время, чтобы обязательно попасть в поезд, потому что опаздывать нельзя было никак: в Бийске заказана машина, а конечный пункт автозаброски указан весьма туманно: некая Мараловодческая с большой буквы, где можно нанять лошадей для перехода к верховьям Катуни. Причем предполагалось, что если лошади окажутся слишком дорогими, группа отправится на какие-нибудь притоки Катуни. А сплавных притоков там море.

Адмирал попался на редкость занудный, любит всё просчитывать с 200-кратным запасом прочности, так что у меня с моей авантюрной натурой челюсть выворачивает от зевоты. Потому-то я с ним и пошла во второй раз, т.к. ощущение это для меня непривычное, а в жизни всё хочется попробовать. Весенний поход был оформлен как алкогольный курорт, и мне было любопытно, как Минину удастся сделать курорт из полнометражного летнего похода.

Этот Минин настаивал, чтобы я ехала в поезде методом «одной остановки», чтобы меня стопудово оттуда не выгнали. Я честно пошла на Ярославский вокзал, где меня «обрадовали», что теперь взимают какой-то новый комиссионный сбор при продаже любого билета, хоть до Петушков. Я возмутилась, на билет забила и решила кровь из носу прийти на вокзал за час до отхода поезда, чтобы войти в него наверняка.

Но – рок это, что ли? Не могу найти логического объяснения. Жила я в это время у тёти, т.к. наконец разъехалась с папой, ему купила квартиру, а себе ещё нет. В его квартире находился склад мебели и прочих вещей, в том числе и снаряги. Ключ от неё я повесила на общую связку, а связку эту тётя требовала на время дальних поездок ей возвращать. Такие в их доме порядки.

У меня в голове не уложилось, что мой ключ может быть не у меня. В Москве уже месяц стояла дикая жара, пагубно влияющая на мозги. Короче, приезжаю я к папе в Люблино, не ближний свет, подхожу к двери, сую руку в карман – и оппаньки.

Без снаряги никуда не поедешь. Бросать в поезд половину вещей смысла не имеет, только время терять. Замок ломать – тоже время, а папаня – раздолбай, так ведь и будет жить с открытой дверью. А мне мои шмотки отчего-то дороги, и три кошака могут разбежаться. Выхожу во двор, осматриваю фасад: соседние лоджии застеклены, можно залезть сверху и по диагонали снизу, но стрёмно: у меня в активе только обвязка от воровского рюкзака, 6-мм сопля, и даже карабина нет. И не факт, что соседи днём дома и пустят меня к себе в квартиру: папа ни с кем из них не общается, а меня тут вообще никто помнить не может.