Девушка у обочины (ЛП)

Возвратившись в детройтский аэропорт «Метро», я понимаю, что не знаю, как собираюсь вернуться домой, и мне интересно, нашла ли Рут нового квартиранта. У меня нет ни кредитной, ни дебетовой карты, и мне еще нет двадцати трех лет, так что не могу арендовать машину. У меня нет телефона и некому звонить. И у Рут тоже нет машины.

Я вынуждена позвонить в службу такси аэропорта, и поездка съедает весь остаток моих денег. Когда я вытаскиваю багаж из машины на тротуар возле апартаментов Рут, начинается дождь. Мой ключ не походит к замку, я понимаю, что его сменили на новый. Жму на звонок, но она не отвечает.

Мне некуда идти. Денег нет, кроме чека в кошельке, который не могу обналичить. Все уже закрыто.

Я складываю мокрые чемоданы на землю и сажусь на асфальт рядом с ними. Дождь льется на голову, отчего промокаю до костей за считанные минуты.

Стараюсь не вспоминать тот последний раз, когда я попала под такой дождь.

Я потеряла счет времени. В конце концов, несмотря на дождь я задремала. Или, можно сказать, «вырубилась».

Чувствую, как чья-то рука пожимает меня за плечо.

— Дез? Это Рут. — Я вглядываюсь в нее, и понимаю, что мои зубы стучат так сильно, что даже не могу говорить. — Дез, дорогая, что ты здесь делаешь? Господи, как давно ты здесь?

—Не-некуда и-идти.

— Ох, милая. Боже. Давай зайдем внутрь.

Горячий душ, смена одежды и немного куриного супа с лапшой «Кэмпбелл» заставляют меня почувствовать себя человеком. Я все рассказываю Рут, которая слишком хороша как подруга, чтобы сказать «я же тебе говорила», но вижу это в ее глазах и чувствую, что все невысказанные слова ложатся между нами. Она не спрашивает, перезвонила ли я Адаму, потому что все и так знает.

И Рут не сдала мою старую комнату.

Потому что знала, что я вернусь?

ГЛАВА 11

АДАМ

— Прыжок на поезд, дубль два. И... внимание, мотор, начали! — голос Пресли Миллера гремит через рупор, и я перехожу к действию.

Спрыгиваю с крыши склада на проходящий рядом в полутора метрах грузовой поезд, его скорость примерно на шестнадцать километров в час, чем моя. Все тщательно рассчитано, поставлено и проверено каскадером, так что это возможно. Черт, я уже и сам прыгал. Проблема не в приземлении, а в том, что я должен сделать после, и это сложно. Пресли хочет добиться от меня, чтобы прыжок выглядел так, будто мой герой не прилагает к этому никаких усилий, поэтому мы тренируемся на стоящем поезде. Рывок с максимальной скоростью, прыжок, падение на четыре метра, приземление на ноги на крышу, сохранение равновесия, и после я продолжаю бежать. У меня почти получилось. Почти.

На тренировке у меня уже получалось приземляться удачно, и впервые почти по-настоящему получилось, но я оступился и сделал несколько шагов, прежде чем устойчиво встать, а Пресли просто не хочет никаких заминок. Не позволит. Так что я делаю это снова.

— Ты чертов супергерой, мать твою! — кричит Пресли в микрофон. Это его способ подбодрить. — Чтоб, бл*дь, приземлился как надо, ты, задохлик! Я не собираюсь опять давать задний ход с этим сраным поездом, так что сделай все правильно! А сейчас... давай-давай-давай! Готов? Прыгай!

И я прыгаю. Сердце увеличивается в разы. Воздух свистит. Ноги трясутся от прыжков на металлическую крышу вагона поезда. Мышцы болят от постоянного бега. Поезд несется подо мной, и я понимаю, что облажался. Или кто-то облажался. Поезд должен начать двигаться за пять минут до того, как я начну свой бросок; все четко рассчитано, так что я должен был приземлиться точно посередине вагона.

Но вместо обнадеживающей ржавой металлической крыши, все, что вижу – это зазор между вагонами. Я точно промахнусь мимо цели. Разобьюсь всмятку между вагонами и превращусь в пасту.

Сердце грохочет в ушах. Чувствую, как время движется медленно, словно патока.

Расстояние между мной и поездом сокращается, а потом живот и ребра врезаются в край вагона. Ох*еть, как больно. Я цепляюсь за край, и вижу, как земля проносится под ногами. Если соскользну, я - труп. Нет резервной подстраховки, нет связи. Поезд движется слишком быстро. Можно почувствовать разницу. Не могу двинуться. Не могу дышать. Кто-то кричит, вопит: «Снято! Снято!», но Пресли вращает рукой, подавая сигнал продолжать.

Да, не обращай на меня внимания, мудак, я здесь только для того, чтобы умереть.

Поднатуживаюсь, хватаюсь крепче, скребу носками армейских ботинок о боковину вагона, скрипя стиснутыми зубами. Ребра вопят от того, что ушиблены или сломаны. Мышцы горят.

Я закидываю один локоть на крышу вагона, потом другой. Теперь я могу подтянуться и встать на ноги. Пейс-кар²⁹ подпрыгивает рядом с поездом, и помощник режиссера прокручивает рукой. Мы все еще снимаем.