Девушка в поезде

— Мы можем встретиться?

— Ну… — замялась я, решив ни за что не возвращаться в тот дом, — извини, но сегодня я никак не могу.

— Пожалуйста, Рейчел. Это очень важно.

Он говорил с такой болью, что мне невольно стало его жаль. Пока я раздумывала, под каким предлогом лучше отказаться, он снова попросил:

— Пожалуйста!

Я нехотя согласилась и в ту же секунду пожалела об этом.

В газетах написали о ребенке Меган — ее первом мертвом ребенке. Вернее, об отце того ребенка. Его разыскали. Его звали Крейг Маккензи, и он умер в Испании четыре года назад от передозировки героина. Таким образом, он исключался из списка подозреваемых. Мне всегда казалось, что этот мотив притянут за уши — если бы кто-то и захотел наказать ее за прошлое, то сделал бы это много лет назад.

И кто же тогда остается? Обычный набор подозреваемых: муж и любовник. Скотт и Камаль. Или это какой-то маньяк, напавший на нее на улице, серийный убийца, начавший отсчет своих жертв? Стала ли Меган первой в его серии — Виломеной Маккен[3] или Полин Рид?[4] И кто сказал, что убийцей был мужчина? Меган Хипвелл была маленькой, хрупкой женщиной. Чтобы лишить ее жизни, особой силы не требовалось.

Вторая половина дня

Первое, что я замечаю, когда он открывает дверь, — это запах. Запах пота и пива, горький и кислый, к которому примешивается еще что-то неприятное. Запах гниения. На Скотте спортивные брюки и покрытая пятнами серая футболка, волосы сальные, кожа блестит от испарины.

— С тобой все в порядке? — спрашиваю я, и он ухмыляется в ответ. Он пьян.

— Да, проходи.

Мне не хочется это делать, но я все же вхожу.

Занавески на окнах, выходящих на улицу, задернуты, и комната залита красноватым светом, вполне соответствующим жаре и запаху.

Скотт, пошатываясь, направляется на кухню, открывает холодильник и достает пиво.

— Проходи и садись, — говорит он. — Угощайся. — Ухмылка на его лице кажется застывшей и угрюмой. В выражении его лица есть что-то недоброе. Неприязнь, которую я заметила в нем в субботу утром после проведенной вместе ночи, никуда не делась.

— Я ненадолго, — говорю я. — У меня завтра собеседование насчет работы, и мне надо подготовиться.

— Правда? — Он поднимает брови, садится и ногой пододвигает мне стул. — Садись и угощайся!

Он не предлагает, а приказывает.

Я сажусь напротив, и он пододвигает мне бутылку. Я беру и делаю глоток. С улицы доносятся крики детей, играющих где-то неподалеку, сквозь них прорывается негромкий и такой знакомый стук колес.

— Вчера пришли анализы ДНК, — сообщает Скотт. — И вечером ко мне приезжала сержант Райли. — Он ждет, что я как-то отреагирую, но я боюсь сказать что-то не то и молчу.

— Ребенок не мой. Он не был моим. И самое смешное, что и не Камаля тоже. — Он смеется. — Значит, она крутила с кем-то еще. Представляешь? — С его лица не сходит эта ужасная ухмылка. — Ты об этом не знала, верно? О другом ухажере? Она тебе ничего про него не говорила, так?

Он больше не ухмыляется, и у меня появляется нехорошее предчувствие. Очень нехорошее. Я поднимаюсь и делаю шаг в сторону двери, но он встает у меня на пути, хватает за руки и силой усаживает обратно на стул.

— Сядь на место, черт тебя возьми! — Он срывает у меня с плеча сумку и швыряет ее в угол комнаты.

— Скотт, я не понимаю, что происходит…

— Да ну?! — кричит он, нависая надо мной. — Вы же с Меган такие хорошие подруги! Ты же знаешь всех ее любовников!

Он знает. Не успела я об этом подумать, как он наверняка увидел это по моему лицу, потому что склоняется надо мной еще ниже и говорит, обдавая меня тяжелым дыханием:

— Ну же, Рейчел, рассказывай!

Я мотаю головой, и он машет рукой, задевая бутылку, которая скатывается со стола и разбивается о плитку на полу.

— Вы даже ни хрена не были знакомы! — ревет он. — Все, что ты рассказывала, сплошное вранье!

Я мотаю головой и вскакиваю, бормоча:

— Прости, прости.

Я пытаюсь обогнуть стол, чтобы забрать сумку и телефон, но он снова хватает меня за руку.

— Зачем ты это сделала? — спрашивает он. — Зачем? Чего тебе надо?

Он смотрит мне прямо в глаза, и я чувствую ужас, но при этом понимаю, что его вопрос вполне резонен. Он имеет право знать. Поэтому я не пытаюсь выдернуть руку, чувствуя, как он сжимает ее, словно клещами, и отвечаю спокойно и четко. Я стараюсь не плакать и не паниковать.

— Я хотела, чтобы ты узнал о Камале, — говорю я ему. — Я видела их вместе, как и рассказывала, но ты бы мне не поверил, если бы я оказалась просто пассажиркой поезда. Мне было нужно…

— Тебе было нужно! — Он отпускает меня и отворачивается. — Ты говоришь, что тебе было нужно… — Он уже не кричит и немного успокаивается.

Я глубоко дышу, стараясь унять сердцебиение.

— Я хотела тебе помочь, — продолжаю я. — Знаю, что полиция всегда подозревает мужа, и хотела, чтобы ты знал, что был кто-то еще…

— И ты придумала историю, что знаешь мою жену? Ты сама понимаешь, как дико это звучит?

— Понимаю. — Я прохожу к столешнице, беру кухонное полотенце, опускаюсь на четвереньки и начинаю вытирать с пола пиво.

Скотт садится и, свесив голову, упирается локтями в колени.