Девушка в розовом платье

Мы стояли на лестничной площадке, и она открывала дверь квартиры. Её щёки покрывали разводы от потёкшей туши, а мою руку – короста из потёкшей крови. Была уже ночь, и она прислонила палец к губам, когда мы вошли. У неё была большая квартира. Коммуналка. Множество комнат по обе стороны коридора, в каждой из которой жили люди. Когда мы аккуратно ступали на пол, доски скрипели, и по звукам было понятно, что идут минимум двое. Сжав зубы, Нина довела меня до своей комнаты и открыла ключом дверь. Она успела обрадоваться, что нас никто не заметил, перед тем, как включить свет. После щелчка выключателем она вскрикнула.

Спящий на её кровати человек зашевелился.

– Зачем свет? Выключи, я только легла, – сонным голосом пробормотал кто-то, кутаясь в одеяло.

– Лиза? Ты что тут делаешь? – удивилась Нина, подходя к кровати. – Чего ты у себя не спишь?

– Ммм, мой урод опять нажрался, от него перегаром несёт, – жалобно, но сонно проговорил голос, но вдруг стал чище. – Ты чего вернулась? Я думала, ты на свидание с ночёвкой поехала.

Нина залилась краской. Наверняка, оттого, что это было сказано при мне.

– Я просто предполагала, – угасающим шёпотом произнесла она.

Лиза приподнялась на кровати и посмотрела девушке в лицо. Тушь чёрными полосами растеклась по щекам. Лиза продрала глаза и всполошилась.

– Что случилось, моя девочка? – потянула она к ней свои руки, заставила присесть на кровать, и, увидев меня, спросила, – а это кто?

Нина с сожалением посмотрела на меня, вонзив осуждающий взгляд в свои ладони. Ими она размазала тушь к вискам, и, всхлипнув, ответила:

– Ему надо руку перебинтовать. Подрался.

После небольшой паузы Лиза с явным неудовольствием приподнялась на локте, и свесила ноги с кровати.

– Найди ты уже мужика себе, – прокряхтела и голосом и телом ещё молодая и голосом и телом соседка, вставая. – И получше.

Она смерила меня предупреждающим взглядом, будто я собирался сделать что-то плохое. Нина ничего не ответила, но её губы горестно сжались. Нежные розовые губы.

– А незачем искать уже, – задрав голову, изрёк, как глашатай, я. Гордость ударила мне в голову, заставляя высказаться. Лоб Нины заполнился морщинами.

– Помолчал бы уже, – огрызнулась соседка, уходя – разбудил, так хоть молчи.

Эта фраза показалась мне заготовленной.

– Иди, промой руку, – отмахнулась от меня девушка. – За дверью налево.

Я нашёл ванную, где стал мыть руки и лицо. Засохшая кровь под тёплой водой закапала свежей краской. Лицо не было даже поцарапано, с него так и не сбили спесь. Скорее, я чувствовал себя идиотом. Как я буду добираться до дома ночью? Пешком или на попутках? На такси я не собирался тратить ни копейки. Я ненавидел такси. Сидя на заднем сидении, у меня неизменно возникало ощущение, что мне оказывают услугу.

Вернувшись в комнату, я обнаружил, что девушка уже распаковала бинт, достала ножницы, йод и ватные диски.

– Закатывай рукав, – скомандовала она.

Нежными розовыми губами она еле слышно проговаривала свои действия, и я любовался ей, даже с размазанной по лицу тушью. Вся эта мазня на лице совершенно не подходила к её платью.

– Я так и не сказал тебе, что ты красивая, – уверенно проговорил я. Мне ни капли не было грустно, я оставался мужчиной, желающим и недалёким. Мужчиной, который хотел остаться у девушки на ночь.

Она дёрнула в стороны губы, и залила мне йод прямо в рану. На мгновение меня затрясло. Зашипела жидкость в ране или слюна у меня во рту, я так и не понял. Остальной процесс оказания первой помощи прошёл без осложнений.

Затянув узелок у меня на руке, она сказала, что пойдёт умыться. Не успела девушка подойти к двери, как та раскрылась, и перед ней предстала соседка.

– Забыла сказать, – глянула она на сидящего с глуповатым видом и перебинтованной рукой меня, – ты мне обещала платье это дать померить. Дай сейчас, а то, ещё замараете его ненароком.

Даже со спины я увидел, как щёки девушки покраснели. У этой соседки, несомненно, была способность смущать. Тогда я решил, что в отношениях девушки краснеют по любому поводу. Нина раскрыла шкаф, достала футболку и шорты и вышла из комнаты, с недовольством вытолкнув соседку из проёма. Я остался в комнате один.

Пока Нины не было, у меня появилась возможность осмотреть комнату. Милая бело-розовая отделка стен – единственное, чем можно было похвастать. В комнате был беспорядок. Неглаженые вещи и грязная посуда. Тапочки на полке и сохнущий на батарее бюстгальтер. Размер меня удивил.

Когда девушка вернулась, она совершенно преобразилась. Чёрная футболка, белое лицо. Ноги всё также оставались голыми, а губы нежно-розовыми. Она была не так уж хороша в домашней одежде и без косметики.

Я по-прежнему сидел на кровати, и на коленях у меня лежало пальто, а поверх него перебинтованная рука. На столе, на уровне моих глаз лежали три с половиной тысячи рублей, разбитые по купюрам.

– Что это? – спросила она таким грозным гневным голосом, что я испугался.

– Деньги за ужин, – ответил я. – Я же сказал, произошло недоразумение, и мне даже не дали заплатить. Здесь на сто пятьдесят рублей меньше, чем нужно, их я потерял в драке.