Девушка в зеркале

Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила его броситься вверх по лестнице в кабинет. Не обращая внимания на испуганные вопли зовущей его Эмбер, он толкнул дверь с надеждой, да, с надеждой, и с такой силой, что она с грохотом врезалась в полки, уставленные старинными пишущими машинками. Герман, задыхаясь и ощущая головокружение, ввалился в кабинет — и увидел на столе толстую стопку отпечатанных страниц. Тогда он рассмеялся.

— Какого черта?.. Что ты делаешь? — спросила появившаяся в дверях запыхавшаяся Эмбер.

— Да я… — Он сидел за столом и читал, забыв о времени.

— Нас ограбили, пока мы спали, а ты… ты читаешь свою рукопись?

Он хотел ответить, но лишь открыл и закрыл рот, не издав ни звука.

— Нужно вызвать полицию. — Эмбер шагнула к двери. — Позвонить этой беременной сыщице. Она знает, что делать.

— Нет! — Герман бросился за ней и удержал за руку на лестнице. В спешке он грубо рванул ее к себе, и она едва успела схватиться за перила, чтобы не упасть со ступеней.

— Герман! — вскрикнула Эмбер.

— Извини, — попросил он, крепко обнимая ее, — не надо вызывать полицию. Не сейчас.

— Почему?

— Потому что все в порядке. Я уверен, что все в порядке. Нам ничто не угрожает. Просто кто-то… не знаю кто, но он ведет со мной какую-то игру. И помогает, как мне кажется. Если мы вызовем полицию, то я не смогу дописать книгу, это совершенно точно. А написать роман я должен обязательно. Это просто игра. Когда все закончится, мы получим все пропавшее обратно.

Наутро явилась Хэтти с бригадой рабочих, вооруженных инструментами для установки сигнализации и камер видеонаблюдения. Пока они сверлили и стучали, Герман испытывал единственное желание — укрыться в кабинете и читать продолжение своего романа. Но рядом вертелась Хэтти, сыпала вопросами и вела себя по обыкновению чересчур свободно, потому он не мог позволить себе оставить их вдвоем с Эмбер, боясь, как бы жена не проговорилась о люстрах. Он не доверял ей и не верил, что она приняла его объяснение. Он и сам не до конца поверил себе, но с каждым часом его теория нравилась ему все больше и больше, и ему казалось, что другого объяснения и быть не может. Пусть не он печатал книгу, но это была его книга, его идеи и его герои, перенесенные на бумагу. Герман ощущал себя законным собственником этого текста и беспокоился лишь о том, как бы кто другой не прославился в качестве автора этой работы. Впрочем, он не думал, что это ему всерьез угрожает. Так он размышлял, сидя на диване рядом с Эмбер, а заодно обдумывал следующий сюжетный ход романа.

Конечно, Хэтти не могла не увидеть, что люстры исчезли. От внимания этой женщины не укрывалось ничто, не замечала она разве что огромную родинку, грозившую захватить всю ее верхнюю губу. Герман спокойно сообщил, что люстры он снял, чтобы они не пострадали во время монтажных работ.

— Да я вас уверяю, это очень аккуратные ребята. Я знаю их уже пятнадцать лет и, где бы ни работала, всегда приглашаю их ставить охранные системы. Они ни за что не повредили бы ваши люстры, им вообще нет нужды к ним приближаться.

— Все равно.

— Позвольте спросить, а как вам удалось в одиночку спустить люстры? И куда вы их отнесли? Мне чрезвычайно интересно.

Эмбер сидела, уставившись в одну точку и будто не слыша вопросов Хэтти. Это беспокоило Германа: он боялся, что она все испортит.

— Дорогая, почему бы тебе не угостить миссис Браун чаем?

— Спасибо, не стоит беспокоиться…

— А я бы выпил эспрессо, — перебил Герман. — Люстры я отнес в домик священника. Скажите, скоро ли они закончат? Понимаете, для работы мне нужны тишина и покой.

Хэтти была не дура и сразу догадалась, что вопрос следует считать закрытым.

— Они говорят, что закончат к вечеру, но я подозреваю, кое-что останется и на завтра.

Она оказалась права, к концу дня рабочие всего не успели, а когда явились на следующий день, то не увидели кричащих, на их вкус, картин, висевших раньше на стенах, но, конечно, промолчали.

— Готов поспорить, что он проиграл их в карты, — заметил один из них, когда они подкреплялись принесенными с собой сандвичами и кофе, хотя миссис Бэнкс все время пыталась их накормить. Они сидели в доме священника, отряхнув от пыли стулья и столы, которые стояли там без дела со времен закрытия музея.

— Да он миллионер, — сказал второй.

— Миллиардер, — поправил третий, откусывая сандвич с джемом и размышляя, когда же его молодая жена научится готовить что-то другое.

— Миллиардами ворочает его компания, а не он сам, — сказал четвертый, кусая сандвич с фаршированной индейкой, так что клюквенный соус стекал по подбородку — к черной зависти обладателя сандвича с джемом.

— Теперь уже нет, дела у них плохи, — сообщил доселе молчавший пятый, и все с удивлением уставились на него.

— С каких это пор ты стал следить за рынками?