Девушка за спиной

В зал вошла женщина в синем бархатном платье и какой-то мужчина в черной паре. Всё стихло.

– Здравствуйте! – сказала она важно и увидела нас с другом.

Я подумал, что нас попросят уйти, но она продолжила:

– Меня зовут Стелла Антоновна. Народа много, вот как поступим. Вы встаете поочередно в квадраты по девять человек – три в каждый ряд. Сергей Петрович играет на рояле, я показываю вам танец, потом вы пытаетесь повторить.

Мне показалось, что она снова посмотрела на нас. Попавших в первую девятку. Я встал в последний ряд. Друг в первый. Хотелось убежать. Несмотря на близость зарубежных гастролей. За границей я никогда не был. А посмотреть мир очень хотелось.

Стелла Антоновна хлопнула в ладони, Сергей Петрович заиграл что-то бодрящее.

– И раз, – сказала она, сделав соблазнительное движение ногой. – И два. Запоминайте, я нарочно двигаюсь не плавно, а делю танец на отдельные па.

Танцевала она божественно. Я подумал, как же повезло ее мужу. Такая женщина.

Она даже не вспотела и не задохнулась. Посмотрела на нас, кивнула Сергею Петровичу. Он заиграл уже знакомую мелодию.

Все сделали первое па, и я тоже. Потом второе. Что надо делать дальше, я уже не помнил, просто повторял за другими с секундным опозданием.

У друга память была лучше. Его просто подвели разношенные чешки. Он поскользнулся на максимальной скорости и завалил, падая, еще троих.

У Стеллы Антоновны дрожал голос, но она держалась.

– Повторить? – с надеждой спросил друг.

Она покачала головой.

– Вам не надо. И большое спасибо.

– За что? – спросил он.

Она подошла поближе к нему.

– За такие эмоции.

Я думал, он ее пригласит на кофе. А он просто кивнул и сказал:

– Хорошего вечера.

Кофе в кафешке по соседству не оказалось. Была «Фанта», ледяная. И еще торт, который можно было купить только целиком. Мы ели, давясь, и молча смотрели друг на друга.

– В конце концов, – сказал друг, – жизнь у гастролеров не сладкая. Человека четыре в одном номере, график без пауз.

– Точно, – сказал я.

Мы помолчали. Потом я спросил:

– А чего ты у нее телефон не взял?

– У нее? – Он засмеялся. – Зачем? Это же разные темы. У нее танцы, у нас с тобой спорт. С такими женщинами один раз встретиться не интересно. Они на всю жизнь, чтобы помучиться.

– Зачем же мучиться? – спросил я, не понимая.

– Зачем? – переспросил он и снова засмеялся.

Продавщица посмотрела на нас недовольно. В неотапливаемом кафе было адски холодно. Мы обжигались «Фантой» и ели советский кремовый торт, который совсем не лез в горло. Лучший боец города и его верный адъютант.

– Знаешь, – сказал я ему, – а ведь мама хотела, чтобы я ходил на бальные танцы.

– Мама плохого не посоветует, – сказал он.

Танечка и Женечка

Друг решил жениться. Хотя раньше эту возможность отрицал. Говорил каждой новой своей пассии:

– У меня двое детей. От разных женщин. Зачем тебе сношенные башмаки? Хочешь – можем общаться просто так.

И все соглашались. Слишком уж сильно был выражен в нем мужской характер. Сильный, спокойный, немногословный. Их тянуло к нему – вне зависимости от перспективы отношений. И ничего не поделать.

Он пытался жить с матерью второго ребенка – и не смог.

– Она удивительная, – говорил он. – Добрая. Самая добрая женщина, которую я встречал.

– И что? – спросил я.

– Но ленивая… Я ей говорю: неужели ты правда так можешь жить? Чтобы постель у тебя неубранная полдня была. Чтобы тарелки в раковине стояли.

– А она? – спросил я.

– Она говорит: я на работе за пять дней очень устаю. – Посмотрел на меня синими глазами. – Я так не могу. Веришь?

– Верю, конечно, – сказал я. – Я и сам так не могу.

От первой он ушел с большим трудом. Та была хозяйкой, но однажды случился такой разлад, что уже невозможно было остаться.

Жил один. И почему-то стеснялся, что девушки меняются.

– Мне так комфортнее, – говорил он.

– Понимаю, – отвечал я.

И вдруг через год он удивил.

– Женюсь, брат. Жду вас в воскресенье к часу на свадебный обед.

– Ну и хорошо, – сказал я.

– Я действительно счастлив, – сказал он.

Мы сидели в ресторане. Человек двенадцать. Друзья и родители. Невеста была оживлена, как и ее мама. Его мама, напротив, сидела серьезная и с поджатыми губами. Невестка дважды подняла тост за ее здоровье, но это не помогало.

– Я так счастлив, – сказал он.

– Ну и хорошо, – сказал я.

– Только она на ребенке помешана. А я ей сразу сказал, что не готов. Или, по крайней мере, сразу не готов.

– Я ее понимаю, – сказал я. – И тебя понимаю.

Его мама мне нравилась. Я ее тоже понимал.

Она не работала, но была отличной хозяйкой. Он не настаивал, но спрашивал – чего дома-то сидеть?

Квартира сияла. Ремонт был сделан со вкусом. Она шила себе, ему и его детям. Дочка стеснялась, молчала в гостях у мачехи. Сын не появлялся вообще.

Мы приходили в гости. Говорили комплименты. Всё всегда было вкусно. Чисто. Уютно.

– Видишь, какой порядок, – сказал он нам, гордясь. А она, стоя за его спиной у плиты, провела себя ладонью поперек горла, услышав это.

Когда он заезжал к бывшим – передать деньги, пообщаться с детьми, дома его ждал скандал.