Девушка жимолости

– Да, а также у нее язва двенадцатиперстной кишки. Она сейчас не в том состоянии, чтобы куда-то ездить. По-хорошему, ей прописан постельный режим. – Бет положила руку мне на плечо. – Начальство с меня голову бы сняло, если бы узнало, что вы пытались ее увезти.

– Но ее брат… – Она замолчала.

Я посмотрела с огромной благодарностью на Бет, а потом увидела, как моя закутанная в плащ невестка топает к внедорожнику, и через секунду черный монстр рванул со стоянки, оставляя за собой клубы белой пыли.

Бет отослала санитара и проводила меня назад в прохладный вестибюль. Усадив меня на скрипучий клетчатый диван, взяла за руку, всмотрелась в лицо:

– Ты как?

– Спасибо, – ответила я, – ничего. Не знаю, что бы я делала, если бы вы не появились в этот момент.

– Куда она собиралась тебя везти?

– Не знаю, – взглянула я на нее. – Подальше отсюда.

Мимо нас прошли медсестры, и она отпустила мою руку. Когда они удалились, она снова придвинулась и заговорила тихо:

– Прости, что так долго не приходила к тебе, мне надо было подумать.

– Все отлично, вы появились как раз вовремя. И такую историю завернули нехилую. Про язву и беременность даже, по-моему, перебрали.

Бет сидела с серьезным лицом.

– Бет, что такое?

– Когда ты оставила записку, я подняла твою историю болезни. Так что про язву я сказала правду.

Меня тотчас затошнило – чисто рефлекторно.

– Продолжайте, – сказала я.

Она опустила голову:

– Тебе сделали анализ крови в первую ночь.

– И?

– Ты беременна.

Я обняла руками колени, взяв себя за локти, и уставилась на грязную пеструю синтетическую обивку дивана. Множество разных мыслей понеслось в моей голове, толкая и обгоняя друг друга.

Беременна.

От Джея.

Во мне зародилась новая жизнь – всего какую-то неделю назад. Теперь она – часть меня. И я уже успела поставить ее под угрозу, когда проглотила эти мерзкие таблетки. Ее может смести и растоптать неизвестное зло, с которым я даже не представляю, как бороться.

Бет ласково посмотрела на меня:

– Алтея, мне очень жаль, что пришлось вот так тебе обо всем рассказать. Прости, что я и ей сказала.

Меня словно ударили под дых:

– Да плевать. Просто… Боже, я пила столько лекарств.

– Все, что они дают тебе, безопасно. И беременность, и двенадцатиперстная, – все это есть в твоей карте, это учитывается.

– В карте? Вы хотите сказать, что, кроме меня, все в курсе? А почему они мне ничего не сказали?

Она покачала головой.

– Уинн, – догадалась я. – Конечно, он. Это он сказал всем ничего мне не говорить. Не хотел, чтобы я знала.

– Алтея, зачем ему это? – Она прикрыла глаза и выпрямилась.

Меня охватил страх: она мне не верит.

– Не знаю, я не знаю. Может, я бы тогда точно сбежала. – Я чувствовала, как ужас внутри закручивается в дикий, панический смерч. Хотелось броситься бежать что есть сил, куда глаза глядят, чтобы никто не нашел. Я вцепилась ногтями в диван, чтобы не упасть. Я не могу сдаться сейчас, не имею права на такую роскошь – и мне нужна помощь этой женщины. – Все было так, как сказано в записке: Уинн заставил меня проглотить таблетки, он хотел обставить это как попытку самоубийства, чтобы упечь меня сюда. Но я не пыталась наложить на себя руки. И у меня нет шизофрении, поверьте мне.

Вслед за нарастающим отчаянием во мне поднялась волна тошноты. Страшно хотелось сблевать прямо здесь и сейчас, извергнуть из себя на этот грязный ковер все: лекарства, страх, прошлое.

– Я верю, – ответила Бет, положив ладонь мне на руку. – Алтея, я верю тебе. Как только я увидела твое имя во входящих документах, мне показалось странным, что брат определил тебя сюда: Причард – государственное учреждение. Это крайний выход для тех, у кого нет страховки, и для тех, кто не может позволить себе частную клинику и индивидуальный уход. И для одиноких пациентов, о которых больше некому заботиться.

Я моргнула ей, чувствуя, как внутри что-то трескается, – видимо, затвердевшая медикаментозная слизь, которая покрывала каждый мой нерв. Наконец-то меня кто-то услышал. Я приказала себе сидеть спокойно. Никуда не бежать. Сглотнула, чувствуя, как теплеют щеки.

– А потом получила от тебя записку.

Я сжала ее руку.

– Алтея, если брат заставил тебя против воли принять таблетки, если он намеренно причинил тебе вред, мы обязаны вызвать полицию.

Меня прошиб пот, капелька стекла между грудей.

– Не надо полиции. Не могу так рисковать.

– Чем ты рискуешь? Где тут логика? Полиция остановит твоего брата. Его посадят за то, что он сделал.

– Все не так просто. У меня совсем не осталось времени. Только мой отец знает, что на самом деле произошло с мамой. Но он сейчас уже в таком состоянии, что ничего рассказать не сможет. Поэтому мне нужно найти кого-то еще, кто бы знал ее семью. Мне нужно вернуться в те места, где вся эта история началась, и на все про все у меня осталось всего три дня.

– Тогда позвони в полицию. Пусть брата посадят, а потом ты займешься своими делами.

Я скрежетнула зубами: