Девушки

Аржанов тоже загляделся на Соню: ее нежное личико, большие, выразительные, немного грустные глаза, стройная фигурка с тонкой талией и едва оформившейся грудью волновали молодого парня. Откровенно любуясь девушкой, он уже обдумывал, как добиться ее расположения.

— Петр Глебович, — обратилась Петрухина к Волдырину, — как быть с техником Сонькой Авдошиной? Кажется, ты снял ее с этой работы?

— Снял, — проворчал Волдырин. — Не подходит она на это дело. Такие мне не нужны. Работы болотной не знает, какой из нее техник!

— Пойдешь завтра в бригаду Кати Лукачевой, цапковать будешь на сто восемьдесят четвертой карте! — крикнула нарядчица Соне. Затем обратилась к бригадирше: — Катя, ты здесь?

— Да, — отозвалась Лукачева.

— Возьми вот ту красавицу в свою бригаду, выдай ей цапку, и пусть работает по-нашенски. Поняла?

— Уж не ты ли, Петрухина, работаешь по-нашенски? — презрительно спросила Даша.

Девушки рассмеялись, поддержали ее:

— Да, уж она, Настенька-то, старается у Волдырина!

— Еще бы, девоньки! Даже от старания, бедная, осипла!

— Уразумела его стиль! — пояснила иронически Лукачева.

Аржанов вскинул голову, провел ладонью по глазам. Подойдя к Волдырину, на ухо сказал:

— Мне Соньку отдайте, Глебович, в бригаду на разлив. На этой работе ей достанется потруднее, чем на сушке. Я уж позабочусь…

Волдырин засопел, кивнул головой, затем обратился к помощнице:

— Петрухина, пошли Авдошину на разлив на третью точку.

— К Федьке? — переспросила нарядчица и перевела взгляд на Соню. — Авдошина, пойдешь на разлив.

Соня стояла растерянная и печальная, как затравленный зверек. Кто же заступится за нее, защитит ее? Ведь она сама бросила школу и приехала на болото добывать топливо стране, которую ее отец защищает на фронте… Слезы подступили к горлу, и не было сил удержать их. Ольга подошла к ней, провела нежно рукой по волосам.

— Не плачь, Соня! Идем отсюда к нам в барак.

Соня подняла лицо, поглядела на Ольгу и доверчиво пошла за нею.

Когда они вышли на улицу, солнца уже не было видно — оно догорало далеко, за темным лесом, и только его слабое сияние все еще стояло на склоне неба. Ольга, Даша и Соня, взявшись под руки, зашагали по широкой дороге.

— Соня, — начала Ольга, — я могла бы взять тебя в свою бригаду, но пока не хочу начинать драки. Ничего опасного для тебя еще нет. Пока потерпи. Аржанову тоже не доверяй, он из волдыринской компании пьяниц, и про него ходят нехорошие слухи. Если будет признаваться тебе в любви, то ты, Сонечка, не верь, но и резко не отвергай, следи за ним. Держись ближе к нам, мы тебе всегда поможем.

— Оленька, разве ты что-нибудь замечала за Аржановым? — спросила Даша.

— Не знаю ничего, кроме того, что сказала, но Аржанов, хотя и комсомолец, очень не нравится мне.

Вечерние сумерки сгущались. Мглисто-сизые облачка тумана поднимались над ровным простором торфяных полей.

* * *

Аржанов стоял на дороге, против того барака, в котором поселилась Соня. Он видел, как она вышла вместе с Ольгой, Дашей и другими девушками из столовой, как попрощалась с ними и направилась к своему бараку. Аржанов пошел к ней навстречу. Поравнявшись, остановился и почтительно приложил руку к фуражке.

— Я еще не знаком с вами… Простите, я не подошел бы к вам, если бы вас не назначили в мою бригаду. — Заметив у девушки на груди комсомольский значок, он оживился: — Вот как! Вы, оказывается, комсомолка! Очень хорошо! Легче будет вместе работать. О, мы сумеем наладить разлив гидромассы, знамя участка отвоюем! Не так ли?

— Я еще не работала на торфу, — сухо ответила Соня.

— У нас — да не получится! — воскликнул Аржанов. — Нет таких крепостей, чтобы мы не взяли их! — Он улыбнулся и протянул руку.

Соня машинально подала свою, ощутила крепкое, до боли, пожатие.

— Вас звать Соней? — зная отлично, что ее имя Соня, спросил Аржанов только для того, чтобы задержать девушку и продолжить с нею разговор.

— Так, — сказала Соня, делая движение, чтобы уйти.

— Завтра, значит, на разлив? Очень хорошо!

— Куда мне явиться? Где инструмент?

— Не беспокойтесь, завтра я сам зайду за вами. Инструмент у вас будет самый простой. Собственно, его не будет у вас.

— А что я буду делать?

— Так, легонькая работенка!

— Волдырин предлагал мне то же самое, что и вы, легонькую работенку, — сказала иронически и настороженно Соня. — А что получилось, вы видели?

— Видел. Вот поэтому-то я… Не поймите меня… — Федька запнулся, словно ему в горло попала еловая шишка. Оправившись от смущения, он с глуповатой улыбкой продолжал: — Это так… для начала… — И, заметив, что девушка нахмурилась, предложил: — Давайте пройдемся немного, и я объясню вам…

— Нет, — решительно ответила Соня. — Завтра рано вставать на работу.

— Знаю, что вы сердиты, — наигранно вздохнув, сказал Аржанов, — сердиты за то, что я ворвался в барак к вашим подругам.

— Напиваться так — это к лицу комсомольцу? — не вытерпела Соня.