Девушки с картины Ренуара

Разумеется, начинаются пересуды, распространяются слухи. Но доказать, что это было убийство, так никто и не смог.

Два года спустя Доменика предстает перед судом. Ее подозревают в попытке убийства собственного сына, Жана-Пьера Гийома. Лакура при этом называют возможным пособником вдовы Вальтер. Следствию предстояло выяснить, заплатила ли Доменика убийцам или же Лакур хотел избавиться от наследника ради собственной выгоды?

Однажды в Ницце некий капитан Рейон подходит к только что вернувшемуся из Алжира младшему лейтенанту Жану-Пьеру Гийому и сообщает ему, что получил от неизвестного ему заказчика «приказ уничтожить Гийома» за приличное денежное вознаграждение. Мужчины договариваются пойти в полицию и обо всем рассказать, как только будет получена плата за якобы совершенное преступление.

Это будет один из самых сенсационных процессов того времени. Среди обвиняемых был не только Лакур, но и Жан Лаказ, брат Доменики, которого Жан Вальтер поставил во главе прибыльного предприятия в Зелиде. Сам Лакур является президентом общества, выдающего стипендии, которое создал Вальтер для материальной поддержки отличившихся студентов. Однако после серии судебных заседаний, о которых подробно рассказывают газеты, дело прекращается за отсутствием состава преступления. Возможно, в ход процесса вмешались внешние силы.

Несколько месяцев спустя Жан-Пьера Гийома, видимо, все больше ощущающего себя лишним в жизни собственной матери, начинает шантажировать проститутка, с которой он познакомился в одном из баров на Елисейских Полях. Подстрекаемая Лаказом и Лакуром, которых подозревают в давлении на свидетеля, девица обвиняет Гийома в сводничестве, что является одним из законных оснований для отмены усыновления и лишения всех прав наследования… Новая схватка адвокатов. Новый процесс.

Именно в такой атмосфере Доменика ведет переговоры с государством о передаче коллекции Жана Вальтера в Лувр. Но речь идет не об отказе от наследства и не о даре — Доменика хочет продать картины. После долгих препирательств она уступает собрание музею при условии, что оно будет выставляться целиком. Один из ведущих экспертов в области искусств, писатель и министр культуры Андре Мальро, употребил все свое влияние, чтобы это дело закончилось полюбовно — в интересах государства. Так и вышло. Эксперты сочли сделку выгодной для музея, поскольку уплаченная сумма была намного ниже реальной стоимости коллекции. Отсюда и возникли слухи, что Доменика вела переговоры о «компенсации» за прекращение дела. Таким образом она спасла от тюрьмы, до которой оставался всего один шаг, и любовника, и брата, и саму себя.

Но, даже попав в такую переделку, Доменика навязывает государству свои требования. Во-первых, она получает возможность наслаждаться собранием картин в любое время. Во-вторых, коллекция представляется публике под избранной ею двойной фамилией: Вальтер-Гйиом. Из двух ее мужей только Гийом мог именоваться коллекционером, ведь зачинателем и душой собрания был он. Жан Вальтер, по словам одного журналиста, «коллекционировал только миллионы». Но, по мнению, Доменики, много чем Вальтеру обязанной, картины в равной степени принадлежат и ему.

Дойдет до того, что она даже закажет золотой оттиск с переплетенными инициалами обоих мужей. Для придания таинственности буквы сопровождаются латинским словом «dedicaverunt» («посвящают»). Множественное число как будто говорит о ее двойной фамилии. Оттиск будет вмонтирован в мраморный пол музея.

В 1966 году она соглашается одолжить свои сокровища для выставки в музее Оранжери. Председательствует на этом событии Андре Мальро с согласия Почетного общества друзей Лувра. Его можно увидеть на фотографиях в журнале Paris-Match. Запечатленный со спины, он быстро пробегает по галерее, осматривая шедевры, которые благодаря ему не будут рассеяны по всему свету, а останутся во Франции. Выставляются двадцать восемь картин Сутина, двадцать четыре — Ренуара, двенадцать — Сезанна, столько же — Пикассо… Он, вероятно, сожалел о полотнах Фотрие, от которых избавилась вдова Вальтер. Сам же Мальро был поклонником великого представителя информализма и абстрактного искусства.

Но коллекция, несмотря на посредничество Мальро, не была принята единодушно.

Луи Руар, член Общества друзей Лувра, начиная с 1961 года последовательно выступает против нее. Он оскорблен тем, как обставлено приобретение собрания картин. По мнению Луи, покупка навязана высшей государственной властью без консультаций с членами совета. В мае 1963 года он пишет президенту Общества Жаку Дюпону: «Я нахожу странным, что нам предлагают выкупить коллекцию, которую нам ни разу не соизволили показать, и о которой лично я ничего не знаю». Опровергая мысль, что имена известных художников, чьи картины составляют коллекцию, являются гарантией ее качества, он приводит пример так называемого случая с Ренуаром: «Мой отец владел многими картинами Ренуара, и с раннего детства мне внушали, что он достоин лишь восхищения. Я действительно восхищаюсь им, однако вынужден признать, что он был чрезмерно плодовитым художником. Слишком многие его картины посредственны или неудачны. Я полагаю, что прежде чем принять какое-либо решение о покупке картин из коллекции Вальтера, следовало бы пригласить членов Совета взглянуть на полотна. Чтобы со знанием дела судить о ней, ее нужно увидеть».

Конец письма, подписанного дрожащей рукой — сказывается возраст, — свидетельствует о неизменно мятежном духе старика Луи: «К тому же я не понимаю, есть ли смысл размещать в Лувре до наступления предписанного законом времени картины Пикассо, Мари Лорансен, Сутина, Модильяни… Будет ли через пятьдесят лет кто-нибудь вспоминать об этим дамах и господах?»

Луи Руара можно упрекать во многом, кроме оппортунизма. Он не отступился от своих однобоких суждений, опубликованных в журнале Marges еще в 1908 году. В восемьдесят восемь лет он ненавидит то же, что и в юности.

Открытие выставки проходит через два года после его смерти. Если бы он мог на нем присутствовать, даже Мальро не удержал бы его от какого-нибудь едкого замечания вслух. Луи Руар не ценил его ни как министра, ни как искусствоведа. Он упрекает Мальро и в излишне «интеллектуальном подходе» к решению вопросов, и в его художественных вкусах. Свою антипатию Руар передал по наследству сыновьям. Ни один из них не захочет отправиться на обед в Министерство культуры, когда, вскоре после смерти Луи, «Молодая женщина в розовом платье» Коро будет выкуплена Лувром благодаря вмешательству министра. При этом Мальро позволит другой картине Коро из их наследства, «Остров Сан-Бартоломео», покинуть пределы Франции. Трое сыновей Луи Руара — Ален, Филипп и Огюстен — единогласно отклоняют приглашение Мальро, которому они не желают пожимать руку. Ален — потому что им движет дух анархизма (он подписывает свои письма «экс-Руар»), Филипп — из-за политики де Голля, в результате которой Франция отказалась от Алжира, а Огюстен на этот раз в полном согласии с отцом, потому что не переносит «интеллектуальных представлений» об искусстве. Министр будет обедать наедине с Изабеллой, единственным сговорчивым потомком Луи Руара.

Доменика Вальтер, которая до конца своих дней пользовалась популярностью и вела роскошную жизнь, угасла в 1977 году в одной из американских больниц. Ей было семьдесят девять лет.

Эта в высшей степени аморальная женщина хотела лишить наследства своего сына, завещав все одному из любовников. Жан-Пьеру было сложно простить ее. Но Доменика любила картины из своей коллекции гораздо больше, чем собственного сына.

Цветущая молодость написанных Ренуаром сестер Лероль за роялем почти осязаема. Об их трагической судьбе забыли. Они увековечены счастливыми.