Девушки с картины Ренуара

Книга вышла не для продажи — она разошлась среди друзей и родственников Лероля. Но если бы не она, мы не смогли бы сполна понять, какое влияние оказывал этот деликатный, скромный и крайне обходительный человек на окружавших его художников. Морис Дени отмечает, что Лероль отличался редким великодушием и щедро делился душевным теплом со всеми своими друзьями и знакомыми.

В наследство близким Анри Лероля досталось только одно, что невозможно продать: его жизненная философия. Его отличало стремление к союзу искусства и духовности, подкрепленному лучшими человеческими качествами — добротой, терпимостью и мягкостью, которой так не хватало его беспокойным зятьям.

В последние годы жизни Эжена Руара разрыв между его общественной жизнью, где он достиг больших высот, и его личной, приближающейся к краху, становится все более явным. В 1919 году он уходит с поста мэра в Кастельно-д’Эстретфон и становится членом генерального совета коммуны Фронтон, а также вице-президентом генерального совета департамента Верхняя Гаронна. Там он возглавляет комиссию по экономическим вопросам, сельскому хозяйству, техническому образованию и труду. Его политическая деятельность вызывает уважение, а он сам пользуется поддержкой населения.

Его работа требует серьезных размышлений, поиска решений и налаживания деловых связей. Член высшего совета по сельскому хозяйству, офицер Почетного легиона, сенатор от департамента Верхняя Гаронна — он всегда на виду. Эжен пользуется репутацией уважаемого и очень влиятельного человека. У него налажены отношения со многими парижскими депутатами, сенаторами и высокопоставленными чиновниками. Он ратует за демократическую Францию, в которой права трудящихся будут защищены. Он нередко произносит публичные речи, например, он выступает на праздновании основания самой старой французской сельскохозяйственной школы в Лотарингии.

Изредка он вспоминает и о своих литературных опытах. С радостью он встречает новость о том, что тулузский журнал Archer опубликовал его статьи о художнике Рене-Жане Кло и скульпторе Медардо Россо (Россо создал бюст Анри Руара, ценившего и постоянно поддерживавшего молодого творца в начале карьеры). В 1935 году Эжен пригласит на тулузскую конференцию «Политика рассудка» и лично там примет Поля Валери. Приезд Валери станет сенсацией, а авторитет Эжена в розовом городе [49] вырастет еще больше.

Но Эжена занимают не только публичные выступления — полно и иных забот. Очень часто он становится жертвой климата и погоды, вечных ловушек для фермеров, а также стихийных бедствий, таких как нашествия насекомых. Руар выбивается из сил, стараясь сделать свои земли доходными.

Он погряз в долгах. Ивонна знает об этом, но не в силах ничего изменить. Эжен постоянно расширяет свои владения, покупая все больше и больше земли в разных провинциях. Он не задумывается ни о самоокупаемости угодий, ни о возможных рисках. В Баньолье у него работают сто двадцать человек, хотя вполне хватило бы шестидесяти. Культуры, которые он высаживает, убыточны, особенно в Баркаресе, расположенном между морем и болотами, где топи и песок не сулят высоких урожаев. Но ни просьбы Ивонны, ни советы друзей, призывающих его к осторожности, или местных фермеров, скептически относящихся к его методам, не могут заставить его прекратить инвестировать в земли. На свои проекты он тратит больше, чем получает от них.

На глазах Ивонны он за несколько лет оказывается на краю пропасти. Все знают о его «безумствах». Но Эжен недоволен, что она не согласна с ним и не испытывает того же воодушевления. Супруги близятся к банкротству — приданое Ивонны давно растрачено, а дом, ферма и немногое оставшееся из личного имущества вскоре будут заложены по требованию кредиторов.

Ивонна еще острее переживает свое одиночество после ссоры Эжена с сыновьями и отъезда Станисласа в Северную Африку.

Она несчастна в том числе потому, что Эжен не отказывается от своих авантюр на стороне, в которых нередко принимает участие Жид. К примеру, в августе 1927 года они вместе с юным протеже Эжена отправляются на машине в Баркарес, где в затерявшемся среди болот и пустошей доме предаются плотским утехам.

Жид отмечает, что Эжен продолжает секретничать и не отказывается от своих тайных связей. Он оставил без внимания изложенные Жидом в «Коридоне» наставления, призывающие к правдивости и открытости. «Дорогой мой, ложь — это святое», — с раздражением повторяет Эжен Жиду. Возможно, желая соблюсти приличия и сохранить видимость благополучной семейной жизни, а также чтобы успокоить своих избирателей, Эжен часто наезжает в Марокко под предлогом изучения цитрусовых. А Ивонна уже выходит из дома только для того, чтобы послушать мессу в деревенской церкви.

Вскоре здоровье Руара заметно ухудшится. Он жалуется на энтерит, хотя на самом деле его разъедает рак. Полю Валери он пишет, что хотел бы «изъездить весь свет», но не может, поскольку «прикован к дому и вынужден день изо дня сражаться с болезнями». От него скрывают диагноз. Эжен почти не может работать, а в конце концов он вынужден больше не покидать Баньоль. В один из своих последних визитов в Париж, в апреле 1933 года, он побывал на улице Боэси, в галерее Поля Розенберга, где были выставлены картины маслом и акварели его покойного отца. Впервые в одном месте были собраны все произведения, так долго хранимые членами семьи.

Эжен скончался 6 июля 1936 года в возрасте шестидесяти четырех лет после долгой и мучительной агонии. Ивонна не отходила от него до последнего момента. Жид, находившийся в это время в поездке по Советскому Союзу, не пришлет соболезнований вдове, слишком хорошо понимая ее чувства в свой адрес.

Выражением соболезнований Ивонне займется Мадлен Жид, как, впрочем, и письмом к Луи, с которым у Жида сохранились лишь отстраненные и холодные отношения.

Эжен Руар был похоронен в Сен-Капре, на маленьком кладбище, прилегающем к церкви, на берегу Гаронны. На его сером и ничем не украшенном погребальном камне можно прочитать надпись, выбитую по желанию одного из его сыновей: «Руар — сенатор — благодетель Юго-Запада».

Смерть Эжена не принесла облегчения Ивонне. Она вынуждена в одиночку справляться с финансовыми трудностями. Средств, полученных от продажи последних принадлежавших ей произведений искусства, не хватает, чтобы расплатиться с долгами. Все, что находится в доме, будет продано — письма, фотографии, даже ленточка мэра, принадлежавшая Эжену, и его награды. Ивонна не выходит из состояния тревоги и беспокойства.

В июле 1941 года она теряет и свою сестру. Кристина умирает в шестьдесят два года от рака. На официальном бланке Французской академии Поль Валери пишет Луи Руару очень теплое письмо с соболезнованиями: «Мы — Жанни и я — в этот грустный момент думаем о тебе с большой нежностью. Кристина, бедная женщина, так долго и жестоко страдала, что ее смерть невольно рассматривается как избавление. Но, избавление это или нет, известие о смерти нашей давней любимой подруги не становится менее печальным. Сочувствуем тебе от всего сердца».

Девушка, сидевшая за роялем в красном платье, с румянцем на щеках, с красиво очерченным ртом, которая так любила читать романы и декламировать стихи, ушла навсегда. Ее красота давно увяла, очарование поблекло от постоянной горечи и грусти. Дега успел запечатлеть происходящие в ней перемены в серии пастельных рисунков, изобразив ее в сером и сиреневом — цветах ее унылого будущего.

До последних дней она расстраивалась из-за ссор детей с их отцом, Луи. А еще Кристина не могла не думать о какой-нибудь элегантной даме, которая, возможно, однажды займет ее место.

До самого конца они с Луи пребывали в ссоре. Сначала разные кровати, потом разные спальни, разные квартиры, а в итоге — разные могилы. Кристина не будет захоронена ни в склепе Руар на кладбище Пер-Лашез, ни в склепе семьи Лероль. Ее погребут отдельно от всех. Через много лет в одну могилу с ней лягут ее дочери — Элеонора и Изабелла.

Ивонна лишь на три года пережила сестру, скончавшись в возрасте шестидесяти семи лет. После смерти Эжена у нее отобрали все — жить ей было не на что. Больная, страдающая, одинокая, она нашла приют в ста километрах от своей бывшей усадьбы, в монастыре Богоматери в Сен-Женьест-д’Ольт. Некоторое время она оставалась там, в обмен на еду и постель преподавая немецкий язык.

30 мая 1944 года она покончила с собой, бросившись в реку Ло. Ее тело нашли на территории коммуны, в местечке под названием Ле Дампер де Луи. Похоронили Ивонну на кладбище в Сен-Женьест.

Эрнест Руар скончался в 1942 году от последствий отравления ипритом, жертвой которого стал во время Первой мировой войны. За десять лет до смерти он организовал выставку в музее Оранжери в честь столетия со дня рождения Клода Моне, а в 1941 году — в честь столетия Берты Моризо.

Эрнест похоронен на кладбище в Пасси. В 1967 году за ним последует и Жюли Мане. Их могила находится по соседству с участком, на котором покоятся члены семейства Мане и Моризо — Берта и ее муж Эжен, а также Эдуард и его жена Сюзанна Линхофф.

Друзья семьи уходят один за другим. Франсис Жамм умирает в 1938 году, Морис Дени — пять лет спустя (его сбила машина на бульваре Сен-Мишель), Поль Валери — в год окончания Второй мировой войны.

Артюр Фонтен умер в 1931 году. Он сочетался «мирским» браком с Жерменой де ла Сеглиер, чего, однако, не одобрили его друзья-католики, в частности Жамм и Дени. Для них человек, разведенный по гражданским законам, остается женатым перед лицом Господа. Фонтена похоронили на кладбище на Монпарнасе, под горой венков. В последний путь его провожали высшие лица государства. Во главе кортежа стояли министры — Мильеран, Бриан, Тардье.

Поль Валери в прощальной речи сказал: «Литература, искусство и философия только что лишились близкого друга — Артюра Фонтена. Десятки и сотни художников и поэтов испытывали на себе его доброту, деликатность и мягкость. От их имени я отдаю честь благородству Артюра». Самые трогательные почести ему воздали те, кого он защищал и кому посвятил жизнь. На выходе из церкви Сен-Франсуа-Ксавье две делегации рабочих, выстроившись вдоль дороги, приветствовали своего заступника.

В следующем году его коллекция живописи будет пущена с молотка в самый неподходящий момент, когда еще не были преодолены последствия финансово-экономического кризиса. Картины Дега, Одилона Редона, Каррьера, Дени, Вюйара, принадлежавшие Артюру Фонтену, были проданы за смехотворные суммы. Несколько месяцев спустя его дочь Жаклин скончалась в возрасте тридцати девяти лет от перитонита.

Мари Эскюдье-Фонтен, некогда красавица, очаровательное личико и стройный силуэт которой можно увидеть на полотнах импрессионистов в музеях по всему миру, была счастлива с Абелем Дежарденом. В своих домах она продолжала принимать музыкантов и художников — Равеля, Матисса, ван Донгена… В последние годы жизни она мучилась угрызениями совести, поскольку не была обвенчана со своим вторым мужем. Ее преследовала мысль о том, что она совершила крупную ошибку. Абель уступил ее просьбам, и они обвенчались, однако это событие случилось лишь за несколько месяцев до ее смерти. Церемония состоялась, как она и мечтала, в церкви Святой Магдалины. Совместных детей у Мари и Абеля не было. Мари умерла в 1946 году. Абель в семьдесят лет женился вторично — его избранницей стала женщина на тридцать лет моложе. У них родился сын Тьерри, который стал журналистом и писателем.

Последний из братьев Руар, вдовец Луи, дожил до восьмидесяти девяти лет. В старости он был таким же бодрым, обаятельным и вспыльчивым.

После смерти Кристины он переезжает на авеню Шарль-Флоке, в квартиру с видом на Эйфелеву башню. Он сохранил две картины Коро, которыми очень гордился, — «Молодая женщина в розовом платье» и «Остров Сан-Бартоломео». Декорации дополняют пастели Берты Моризо, рисунки Милле, множество работ Джонгкинда и прекрасная картина Ланьо.

Его издательство L’Art catholique терпит большие убытки вследствие начавшегося после Второго Ватиканского собора иконоборческого движения. В церквях и католических семействах статуэтки и картинки религиозного содержания убраны в стенные шкафы. На Луи продолжали работать два его сына — Филипп, скульптор-керамист, и Огюстен, художник, рисующий для издательства образы Христа, Девы Марии и святых. Спустя годы в дело войдет и один из его внуков, Даниэль, старший сын Огюстена, который проработает там до тех пор, пока издательство не будет продано.