Девушки с палаткой

– Во-о-он оно что… – Лопухина почувствовала новый всплеск радости от собственной сообразительности. Разве могла она ожидать что-то хорошее от парня, подозрительно участливого к малознакомым простым девчонкам.

– Он оставил нам аптечку на случай разных заболеваний.

– И такой настал?

– Да. Марьянка пожаловалась на живот.

– Когда это было?

– В день бабки.

Последняя фраза повисла в воздухе, девушки молча взирали друг на друга. Озвученная информация была уличающей в серьёзном преступлении, и Олеся осторожно, чтобы не показывать ни на кого пальцем, спросила:

– Тебе не кажется, что в них могла содержаться наркота?

Маркус сначала, не думая, пожала плечами, затем опомнилась:

– Ну у меня ведь живот не болел! Я-то не пила никаких таблеток!

Или наоборот, рассудила Олеся, та, что лежит в реанимации, может ничего лишнего и не принимала – её версию пока никто не слышал, а эта, которая сейчас излагает леденящую душу историю, могла напичкать себя чем угодно, а теперь сидеть и расписывать свой самый впечатлительный глюк, который ей довелось лицезреть в окружении природы. А может по ночному берегу кто-нибудь действительно прогуливался, может где-то стояла ещё одна палатка с туристами, и вполне возможно, отдыхающей могла быть немолодая седовласая женщина. Добавь к банальному предположению короткое замыкание в голове у Татьяны, и мы вместо обычной туристки с распущенными волосами получим пугало зловещее… А ты, Марьян, говорит она, близорука и тебе не видно, что это настоящий кошмар, там стоит кровожадная женщина-киборг с механическими ногами, готовая в любой момент наброситься на нас. Поэтому бедной Марьяне пришлось поверить ей на слово.

– И что было потом? – вернулась к прерванному рассказу Лопухина.

Сейчас я её на чём-нибудь подловлю, где-нибудь да проколется – Олеся следила за ней пристально.

– Дальше случилась самая адская ночь в моей жизни. – Татьяна отвела глаза – наверно сейчас будет врать. – День мы как-то перекантовались более-менее, но особенно мы боялись тёмное время – ночь. А другой берег мы теперь боялись и днём, и ночью, правда с нового места он вообще не просматривался – и слава богу. От одной мысли, что река, возле которой живёт кикимора, протекает там, совсем рядом – за деревьями, и от этого нас кидало в дрожь… Мы договорились, если спать, то только по очереди.

Спаньё на безнадёжно сдутом матраце было не в кайф – тело сразу проваливалось и касалось кочковатой земли с множеством упирающихся в спину травяных стеблей. Сёстры клевали носом, развалившись в креслах, ночёвка в палатке в их планы теперь не входила. Договорено было выжидать до последнего, в идеале до восхода солнца. Девочки крепко вцепились в шампуры с деревянными ручками, как в последнюю надежду на спасение. Каждая поглядывала другой через плечо, чтобы со спины к ним никто не подкрался. Костёр горел, хворост в него подбрасывался – с ним освещалась хоть какая-то часть территории, только страшили тени, производимые живым пламенем то тут, то там.

Обе сидели полусонные, внезапно Марьяна вскочила, издав жуткий вопль. Сестра резко обернулась: злобное существо с длинными седыми локонами стремительно неслось прямо на них из той части лесного мрака, за которым была река. Из монстра вылетел гремучий, местами переходящий на бас, требовательный возглас:

– Что вы здесь делаете?! Кто вам разрешил?

Когда Лопухина слушала, пытаясь представить, как девочки защищаются, выставив вперёд свои «шпаги», она с трудом сдерживала смех. Ну что несёт эта глупая фантазёрка, думала она, украдкой подтирая слёзы. Ещё немного, и Олеся не смогла бы сдержать себя от неуместного хохотка, оскорбившего бы рассказчицу. Теперь мне ясно более чем – сделала она выводы, что сёстры попросту обкурились, после чего покалечили друг друга этими самыми небезобидными шампурами, а теперь будут покрывать друг друга, выдумывая нелепого демона, напавшего на них.

Старуха для своего возраста обладала завидной энергией, невзирая на скобы, которые стояли интервально по всей длине на её бледных, давно не видавших солнечных лучей ногах. Здесь медсестра обратилась с просьбой описать её подробнее.

Как уже упоминала Татьяна, на вид нападавшей, что касается возраста, было в районе века, лицо сморщено, глаза полуприкрыты, длинные седые волосы свисали до бедра, одета она была в лёгкий бежевый балахон с цветной фотопечатью по центру. Надо отдать должное – она не походила на деревенскую сумасшедшую: волосы лоснились от тщательного ухода, и одежда была неимоверно стильной, необычной, что называется, из категории высокой моды. На шее поблёскивали… капсулы, нити – Маркус не хватило фантазии обрисовать, что там поблёскивало, но она заметила среди них прибор – рация, решила Татьяна, усилитель звука, преобразователь речи, или нечто подобное, одним словом, какая-то производимая голоса электроника.