Девушки сирени

– Льет как из ведра, – проворчала мама.

«Вот и славно, – подумала я. – Зато несчастные, вроде меня, под крышей».

– Чудный денек. Кэролайн, что с тобой? К телефону не подходишь. Заболела?

Получается, если я не француженка, так мне нельзя предаваться тоске, лежа целыми днями в постели?

– Жена Пола вернулась, – сообщила я.

– Как? Восстала из мертвых? Как такое возможно? И где она была все это время?

– Не знаю. В каком-то госпитале.

– Просто невероятно, – проговорила мама. – Ну что ж, мой тебе совет – возьми себя в руки.

– Не могу, – призналась я и закуталась в одеяло.

– Сделаем так – ты принимаешь ванну, а я завариваю чай.

Сопротивляться маме бесполезно. И насчет ванны она была права.

Я переоделась в свежую пижаму и села за металлический садовый стол в кухне.

– Я знала, что ничего не получится. Личное счастье – это не про меня.

Мама опустила в мою чашку пакетик «Mariage Frères Earl Grey» и залила его кипятком.

– Скорбь – знание…

– Мама, умоляю, давай сейчас без Байрона. Вся эта ситуация – просто фантастическая нелепость. Даже не представляю, как я так влипла. Это же надо было постараться.

– То, что он женат, еще не значит, что ты не можешь быть с ним, – возразила мама.

Несколько часов во Франции радикально повлияли на ее нравственные ориентиры.

– Да, думаю, ты права. Но почему это всегда так тяжело? Как только что-то начинается, так сразу какой-то подвох.

В дверь позвонили.

Я схватила маму за руку:

– Не подходи.

Но мама все равно подошла к двери, я даже пожалела, что пригласила ее во Францию.

Я услышала, что гостья представилась как Рина.

О господи! Кто угодно, только не она.

Мама вошла в кухню с Риной на буксире и после этого испарилась.

Рина стояла на пороге. Хлопчатобумажное платье облепило ее ключицы и плечи, как будто она надела его мокрым.

– Кэролайн, извини, что помешала, – сказала Рина.

Ни дать ни взять, измученная школьница с провалившимися глазами и впалыми щеками.

– Я пыталась до тебя дозвониться, – продолжила она и нашла взглядом снятую с телефона трубку.

– О. – Это все, что я смогла произнести.

Рина начала переминаться с ноги на ногу.

– Пол очень переживает, что так получилось. Он тоже пытался вам дозвониться.

– О, – повторила я. – Прошу, садитесь.

Рина провела одним пальцем за ухом, как будто хотела поправить волосы. Видимо, старая привычка, потому что поправлять ей было нечего.

– Я не отниму у вас много времени. Просто хотелось сказать, как я сожалею.

– Сожалеете? О чем?

Я залила кипятком чайный пакетик. Аромат бергамота спровоцировал острое желание отведать булочек Сержа.

– О том, что все так вышло.

– Рина, не стоит.

– Пожалуй, я все-таки присяду. Ненадолго.

– Да, конечно. Чаю?

– Нет, благодарю. Мой желудок пока не готов к большим объемам жидкости. Я убеждала Пола, что ему следует к вам заехать и все объяснить…

Я попыталась пригубить чай, но даже чашку не смогла увидеть – в голове стучали молотки, а перед глазами все плыло.

– Боюсь, Пол не очень счастлив, что я вернулась, – призналась Рина. На улице дети бегали под дождем и смеялись, их смех эхом разносился по дому. – Вы, наверное, были бы рады, если бы я не вернулась, – продолжила Рина. – Поверьте, я сама не раз хотела умереть. Если бы у меня была такая возможность, я бы предупредила о своем приезде. А в живых я осталась по чистой случайности.

– Понимаю.

– Нет, я так не думаю. Как вы можете это понять? Мне повезло, что они нарушили обычную процедуру. У нас забрали обувь, так что мы знали, что нас ждет.

– Рина, вам не обязательно об этом…

– Нас везли на поезде из Майданека в другой лагерь, вспомогательный. Так мы думали. Состав остановился где-то на территории Польши. Всем приказали выйти. – Рина замолчала и посмотрела в окно. – Я тогда болела. Думаю, это был тиф. Так что, когда нас вели через лес, я еле ноги передвигала. На земле, вдоль тропинки, были разбросаны деньги. Их выбрасывали те, кого вели туда до нас. Чтобы немцам меньше досталось. Во всяком случае, я так подумала. Некоторые начали перешептываться: мол, нас ведут на какие-то работы. Но я все поняла. Нас привели к какому-то сараю и приказали раздеться.

– Рина, прошу вас, вы не обязаны мне об этом рассказывать…

– Извините. Вам так тяжело это слышать?

Я отрицательно покачала головой.