Девушки сирени

– Кэролайн, вы не обижайтесь на мою сестру. Кася порой бывает резкой. Мы многое пережили вместе. И спасибо, что привезли для нас подарки. – Она улыбнулась. – А если вы оставите ваши подарки в гардеробе, я прослежу, чтобы девочки их разобрали, пока никто не видит.

Глава 40 Кася 1958 год

За день, на который планировался мой отъезд в Америку, по всей нашей маленькой спальне были разбросаны вещи – какие-то мои, но большинство я одолжила. Петрик потирал спину – он уже не раз доставал мой чемодан с верхней полки в шкафу и возвращал его обратно, потому что я уже в шестой раз упаковывала и распаковывала свои вещи. На фабрике Петрика, как самого продуктивного работника, наградили радиоприемником.

Dungaree doll, dungaree doll,
Paint your initials on my jeans[44]

.

Пел Эдди Фишер – мой любимый певец и красавчик к тому же.

Петрик держал меня за талию, и мы покачивались под музыку. Как было бы хорошо, если бы я снова могла танцевать. Но разве можно поехать в Америку лечить ногу, а Зузанну оставить дома?

Я отпустила Петрика и продолжила распаковывать чемодан.

– Ну почему ты такая глупая? – удивлялся Петрик.

– Без Зузанны не поеду.

Петрик сел на кровать рядом с открытым чемоданом. Это был еще мамин старый зеленый чемодан.

– Зузанна велела тебе ехать. Разве можно упускать такой шанс?

Я хотела полететь на том самолете. Уже давно ничего так сильно не хотела. Появился шанс вылечить ногу, ну или привести ее в более или менее нормальное состояние. При одной только мысли, что меня избавят от постоянной боли, начинала кружиться голова. А еще для всех девочек был запланирован осмотр и лечение у дантиста. Я мечтала о том, чтобы мне вылечили зуб. Он так болел, что я уже разучилась улыбаться. Плюс возможность полететь на самолете в Нью-Йорк и посмотреть тамошние достопримечательности. И Калифорнию. Люблинские газеты уже сделали из нас знаменитостей.

Я достала из чемодана мое парадное платье и повесила его обратно в шкаф.

– Как я могу оставить Зузанну?

– Мы будем по тебе скучать, – пообещал Петрик. – Но, Кася, подумай о том, чего ты себя лишаешь. Зузанна больше других хочет, чтобы ты поехала. А Халина? Теперь что, получается, ее мама испугалась?

Да, когда я представляла, как в первый раз в жизни полечу на самолете, у меня сводило живот. А еще предстояло говорить с людьми на моем ужасном английском, и самое главное – снова лечь на операционный стол.

– Меня не будет несколько месяцев. Где гарантия, что Зузанна не умрет без меня?

Петрик взял меня за руку:

– Поверь, мы будем о ней заботиться.

Мне было так приятно, что он держит меня за руку, но я все равно вырвалась и защелкнула замки на пустом чемодане.

– Я не передумаю.

Петрик взял чемодан и подошел к шкафу.

– Поры бы тебе усвоить – есть вещи, которые мы не в состоянии изменить.

– И что теперь? По-твоему, я должна уехать и оставить сестру умирать? Я не…

Я обернулась и увидела, что на пороге нашей спальни стоит Зузанна.

– Ой, а я тут… – начала я в надежде, что сестра не слышала мою последнюю фразу.

Зузанна вошла в комнату.

– Кася, не беспокойся об этом.

Я скрестила руки на груди:

– Никуда без тебя не поеду.

– Я рада.

– И ты на меня не сердишься?

Зузанна улыбнулась:

– Вовсе нет.

Я обняла сестру и сразу почувствовала, как у нее выпирают ребра.

– Вот и хорошо, ведь я тебя никогда не оставлю.

– Если так, я очень счастлива, – проговорила Зузанна. – Потому что, если мне суждено умереть, я хочу, чтобы в этот момент ты была рядом. – Она достала из кармана конверт. – Тем более что мы летим в Америку. – Сестра извлекла из конверта телеграмму, откашлялась и зачитала: – Мисс Зузанне Кузмерик разрешается поездка в Америку. Точка. Документы придут позже. Точка. Бон вояж. Точка. Кэролайн Ферридэй. Точка.

Петрик подошел к шкафу и снял с верхней полки чемодан. А мы с Зузанной, взявшись за руки, раскачивались под приятный голос Эдди Фишера.

Вместе, вместе, вместе.

Глава 41 Кася Декабрь 1958 года

Мы приземлились в Айдлуайлде в восемь тридцать утра. Тридцать пять крайне взволнованных женщин. Польская речь звучала в салоне очень громко, но пассажиры были к нам добры, и, казалось, им даже нравится наблюдать за нами.

Кэролайн встречала нас у трапа – некоторые спускались очень медленно – и руководила целым строем кресел-каталок. Имя Кэролайн означает «радость», потому неудивительно, что мы все были счастливы ее увидеть. Она была такая красивая в темно-синем костюме, с французским платком и в очаровательной фетровой шляпке с пером.

– Странно, что она не замужем, – удивлялись польские женщины.

Высокая, стройная, изящная, с королевскими манерами, в Польше ей бы по несколько раз в день предлагали руку и сердце.

Едва мы прошли таможню, к нам кинулись репортеры, люди из Красного Креста и друзья Кэролайн.

Столько было вспышек!

– Как вам Америка? – спросил один репортер, чуть ли не тыча мне в лицо микрофоном.

– Если можно судить по еде в самолете, поездка удалась, – ответила я.

Все рассмеялись.