Девушки в розовом

— А знаешь, — нарушил недолгое молчание сокольник, — знаешь, что у охотников есть свой святой? Да, да. Святой Трифон. Я и охотником то из-за этого стал. Моя же фамилия Трифонов. Мне мама в детстве легенду вместо сказки часто рассказывала. У нас даже икона такая была — охотник с белым кречетом на руке. В общем так. Был у царя Ивана Грозного сокольник Трифон Патрикеев. И потерял как-то на охоте сокольник лучшего царского сокола. Разгневался царь и повелел растерёхе найти сокола. Сроку дал три дня, а иначе голова с плеч! Патрикеев не спал три дня и три ночи. Все кречета искал. Обходил все леса в округе, но птицу так и не нашел. Устал сокольник, набегался. Поди тут, не побегай, когда казнью царь грозится. Упал на колени в лесу и стал молиться своему тезке — мученику Трифону. Молился, молился, тут его и сон сморил. Спит он и видит сон, что стоит, на месте теперешней Трифоновской улицы в столице, дерево, а на дереве том, сокол сидит. Проснулся Патрикеев, побежал туда, а там и вправду дерево, а на том дереве беглец сидит. В память о своем спасении построил Патрикеев на том месте церковь и посвятил её святому Трифону. С той поры и стали охотники почитать мученика за своего святого. Ладно. Хватит лясы точить. Теперь потише пойдем. Тебе задание. Вот дойдем до тех зарослей, — и Трифонов показал рукой, на какую-ту кочку вдалеке с небольшим кустиком на верхушке, — потом ты одна пойдешь. Метров сто тихонько, а потом шуми что есть мочи. Вот тебе палка. По камышам ею бей. Поняла?

— Поняла, — шепотом отозвалась Лена. — А там змей нет? А то я змей очень боюсь.

— Змей нет. А если есть, то они тебя больше бояться. С твоего пути быстренько уползут. Что они глупые что ли, в ноги бросаться? Им тоже жить охота. Ну, теперь давай.

Лена сделала так, как велел Трифонов, но, пройдя буквально сто метров от кочки, громко чихнула. В тишине её чих прозвучал, словно пушечный выстрел. Из травы выскочила кряковая утка и полетела над камышами. Володя быстро снял клобук с Луши.

— Эх, милая! Подцепи, не промахнись! — закричал сокольник, жутко переживая. Добычу Луша взяла мгновенно. Стремительно взлетела в небо, сильно ударила утку грудью, и камнем бросилась за упавшей птицей вниз.

— Видела!? Видела куда она села? — закричал Лене Владимир и побежал в их сторону. — Слушай. Слушай где бубенец звенит!

Сокола они нашли быстро. Утка уже не дергалась, а Лушка, как деловая, сидя на дичи, выщипывала из нее перья. Владимир отнял добычу, убрал в ягдташ и дал соколу мяса, которое у него было с собой.

Потом Трифонов ловил рыбу, потом на машине доехал до лесного массива и поволок Лену в лес искать грибы, потом они жгли костер и коптили утку. Лушка, привязанная шелковым шнурком, сидела неподалеку на большом пне. Искры, отражаясь от её блестящих перьев, делали её золотой. Спать легли в спальниках у костра. Долго смотрели в бездонное небо и Трифонов рассказывая о звездах пробирался сложным маршрутом от звезды к звезде. Пашутиной было хорошо так, как не было хорошо никогда в жизни. В Трифонове было все, что она так долго искала в мужчине. Иногда они с Володей разговаривали, иногда молчали, и это молчание было естественным и совсем не напрягало. Их пальцы случайно соприкоснулись, и Лена ждала продолжения, но продолжения не последовало. Секса не было. Было то, что так трудно объяснить словами. Что-то возвышенное, торжественное. То, что всегда так манит людей, но не у каждого в жизни случается. Все, что было с Пашутиной в этот день, было похоже на сказку. Она смотрела в небо и повторяла про себя, — Трифонов for ever.

Вернулись они в Москву на следующий день. А потом… Потом начались телефонные переговоры, встречи, узнавание друг друга, нежность. Все то, что называется высоким и красивым словом Любовь!

Так продолжалось два месяца…Их роман был так скоротечен, что Лена опомниться не успела, как стала невестой. Осень сильно в тот год задержалась… И вдруг! Вдруг наступила зима. Не было распутицы, не дули пронизывающие ветры — зимушкины предвестники. Просто проснувшись как-то утром и выглянув в окно Лена, увидела, что все вокруг стало белым. Она достала из шкафа-купе свою любимую игрушку — шубу и надела её. — Ну что, красавица моя, вот и наступило твое время, — разговаривала Лена с шубой, как с живым существом. — Интересно понравлюсь ли я в тебе Володе?

Володи в эти дни в Москве не было, он уехал в командировку. За Лушкой должна была ухаживать его мама, приезжая в их район с другого конца города. Буквально за день до возвращения Трифонова, Лена, вернувшись после работы, домой, снова увидела на своем балконе Лушку. Сокол так же по-хозяйски, как и в прошлый раз вошел в квартиру и снова взлетел в коридоре на «уголок». Лена позвонила Трифонову, но на её звонки никто не откликнулся. Вероятно, Володина мама уже уехала.