Дезертир

В небольшой квартирке, разместившейся на втором этаже старого особняка, царил полный беспорядок. Мне было велено не смущаться и не удивляться. Гражданка Тома жила без прислуги — по той же причине, что и без экипажа, а времени на домашние дела не оставалось. Меня разместили в кабинете на продавленном диване, для чего пришлось скинуть прямо на пол дюжину толстых фолиантов и несколько вываренных добела берцовых костей. Пока гражданка Тома приводила себя в порядок, я перелистал пару книг, убедившись, что имею дело с анатомическими атласами. Наскучив бездельем, я предложил свои услуги в важном и серьезном деле — растопке печи на кухне, не топленной уже не менее трех дней. Печь была огромной и очень красивой, выложенной голландским кафелем по моде начала века, но тянула из рук вон плохо. Вдобавок ее давно не чистили, так что пришлось взяться за дело всерьез. Сняв камзол, я закатал рукава и принялся орудовать кочергой. Дело уже дошло до дров, когда в кухне появилась гражданка Тома — на этот раз без очков и лапландской шапки.

— Убедительно, — заметила она. — С печью сражаться вы умеете. А также, если судить по вашим движениям, неплохо танцуете. Не спорьте, такое легко заметить… Итак, гражданин Люсон, не притворяйтесь санкюлотом. Вы типичный «аристо», как сейчас модно говорить.

— Я и не спорю, мадемуазель де Тома. Она топнула ногой:

— Прекратите! Я же вас просила! «Мадемуазель»! Знаете, отец хотел приучить меня к «свету». Наслушалась! «М-мадемуазель! Я м-мечтаю стать б-бабочкой и кр-ружить вокруг вашей шляпки! Ах, суда-р-р-рыня, я ощущаю стр-р-расть!»

Я покосился на нее и стыдливо промолчал.

— Ладно! На сей раз вам прощается, гражданин де Люсон. Мойте руки, а я займусь кофе…

— Дю Люсон, — внезапно вырвалось у меня. Девушка не обратила внимания, а я изрядно растерялся. Моя выдуманная фамилия должна звучать именно так — я был абсолютно уверен. Но почему? Когда я заполнял гражданское свидетельство, мне просто пришло на ум название маленького городка…

Оставалось вымыть руки. Когда я вернулся на кухню, гражданка Тома уже колдовала со странным устройством, напоминающим ведерко, но почему-то с двумя носиками. Похоже, кофе в Париже варили по-всякому.

В воздухе струился пряный аромат, и я уже предвкушал первый глоток, когда из глубины квартиры послышался негромкий звук. Девушка удивленно обернулась:

— Это в дверь. Странно…

Теперь и я понял — стучал молоточек, подвешенный у входной двери. Тут же вспомнились моржовые усы комиссара Сименона.

— Я открою. Не выходите из кухни.

Пока я возился с засовом, в дверь продолжали колотить — гости были настойчивы. Я порадовался, что согласился зайти к девушке. Если это из комиссариата…

Но я ошибся. Дверь отворилась, и на пороге возник некто, при виде кого мои опасения исчезли. Такие не служат в полиции.

Невысокий, слегка склонный к полноте молодой человек, одетый в безупречный редингот, растерянно взглянул на меня и изумленно произнес:

— Нет! О, нет! О Небо! Нет, нет!

— В каком смысле? — поинтересовался я, замечая некоторую странность. Модный наряд гостя никак не сочетался с буйной черной шевелюрой, явно не знакомой с ножницами куафера. Черные волосы дыбились, спадали с плеч, словно сей молодой человек прибыл прямиком из прерий. Индейская прическа плохо сочеталась с очками в дорогой золотой оправе.

— О, нет! — повторил незнакомец. — Небо, ты не допустишь!

— Входите, — вздохнул я. — Гражданка Тома как раз варит кофе.

Глаза за стеклами очков моргнули, но спорить гость не стал и покорно проследовал на кухню. При виде гражданки Тома, расставлявшей по столу чашки, он вновь окаменел.

— О Юлия! О-о!

Я начал догадываться. Кажется, мне уже приходилось слышать об этом молодом человеке.

— О Юлия! О-о! Ты не в узилище! Твои прекрасные руки не закованы в глухое железо! О Небо, ты караешь, но ты и исцеляешь!

Теперь уже моргнул я. Гражданка Тома отнеслась к этой тираде значительно спокойнее:

— Добрый день, Альфонс! Гражданин Люсон, это мой жених.

Все стало на свои места.

— Знакомьтесь сами, я занята. Я представился. На меня поглядели несколько недоуменно.

— Альфонс д'Энваль, — наконец выдавил из себя молодой человек. — Смею спросить вас, сударь, в чем причина…

— Моего пребывания в обиталище гражданки Тома? — понял я. — Увы, сударь, причину эту никак нельзя назвать случайной…

— Юлия! — Лицо индейца вспыхнуло. — Я услыхал черную весть, но, боюсь, истина… О, истина еще чернее!

— Садитесь, граждане, — невозмутимо предложила девушка. — Кофе надлежит пить горячим. Сахара, к сожалению, нет…

Я с удовольствием последовал этому указанию. Гражданин д'Энваль также присел к столу, но даже не притронулся к чашке.

— Юлия! О Юлия! — наконец вымолвил он. — Мне передали, что вы арестованы, что вас ввергли в темное узилище, а вы… О-о!

Девушка пожала плечами:

— Ну что тут странного, Альфонс? Мы с гражданином Люсоном провели вместе часть ночи. А теперь, прежде чем он покинет меня, должна же я напоить его кофе!

На индейца стало жалко смотреть. Я понял — пора вмешаться.

— Гражданин д'Энваль! — торжественно провозгласил я. — Я сорву покров с этой страшной тайны…