Дезертир

Названный воин сразу же бросился вниз. Асандр пытался считать вражеских воинов. Те явно тоже ожидали встречи с противником с минуты на минуту, потому что уже переправившиеся пехотинцы одели шлемы и расчехляли щиты, организованно сложив на землю палки с поперечными перекладинами, на которых висели разнообразные мешки и корзины.

От группы римских кавалеристов, гарцевавших на левом берегу отделились десять всадников и поскакали в сторону Асандра. Он немедленно сбежал вниз, взлетел на коня и его отряд помчался прочь, вслед за гонцом.

Колонна римлян успела переправиться примерно на четверть, когда над петляющей в холмах дорогой появилось еще одно пылевое облако.

– Молодой государь, нам нужно атаковать молниеносно. Такой удобный момент, они на марше, и у них совсем мало конницы. Переправляются через реку, утопим их в ней!

– Не горячись, Менандр, – молодой царевич Митридат, сын Митридата, был весьма похож на своего отца хладнокровием и рассудительностью, – что ты советуешь, Диофант?

Старый полководец, многократно отличившийся в войнах со скифами на северном берегу Понта, тоже раздумывал недолго:

– Менандр прав, момент удобный, надо бить немедленно. Пошлем каппадокийцев и сбросим их в реку. Но сам, Менандр, не переправляйся, оставайся на своем берегу, бей их из луков и жди подхода пехоты.

– Я всех их тут утоплю!

– Не горячись, дождись нас с Таксилом, сейчас можно и нужно их просто потрепать. Возьмешь тысячу фиреофоров[54], – Диофант повернулся к ожидающим его распоряжений младшим командирам, – Исагор, пусть твои всадники возьмут по одному человеку себе за спину. Всем остальным – ускорить шаг!

Менандр взглянул на царевича и тот кивнул: "действуй". Ударив коня пятками в бока, военачальник промчался к голове колонны, где по четыре всадника в ряд медленным шагом, чтобы не отрываться от пехоты, ехали его воины. Каппадокийцы помогали легковооруженным пехотинцам сесть себе за спину. До царевича донеслись плохо различимые слова команд. Менандр кричал что-то вдохновляющее. Воины ответили ему дружным ревом, и вся конная колонна, ускоряющейся рысью, понеслась вперед.

Римляне еще задолго до войны наводнили Вифинию своими лазутчиками, благодаря которым Фимбрия был неплохо осведомлен о местонахождении противника. Вскоре после переправы легионов в Азию, в лагерь прибыл разведчик. Звали его Реметалк и был он фракийцем из племени одрисов. Одрисы – давние союзники римлян, единственные из многочисленных фракийских племен. Их много служило во вспомогательных частях, и в армии Фимбрии, и у Суллы. Реметалк часто бывал по обе стороны пролива, говорил на латыни, по-гречески, на нескольких фракийских диалектах, по-фригийски, легко мог сойти за местного, хотя сейчас более походил на эллина – одежду его составляли неброский серый хитон и широкополая соломенная шляпа.

– Войско Митридата стоит лагерем у Кизика, – доложил Реметалк.

– Сам царь в войске? – спросил Фимбрия.

– Нет. Войско возглавляет его средний сын, тоже Митридат.

– Сколько с ним воинов?

– Не мог сосчитать точно, но не меньше пятнадцати тысяч.

– Пятнадцать тысяч? Уверен?

– Точно знаю, что неделю назад к Митридату подошел из Синопы стратег Диофант с подкреплениями. Один болтун рассказал мне, что их пять тысяч. Лагерь увеличился примерно в полтора раза. На глаз.

– Что еще скажешь?

– Сам царевич очень молод, но с ним Диофант и Таксил. Эти – опытные волки. Половина войска – коренные понтийцы, отборные. Остальные – всякий сброд, от ионийских эллинов до племен восточного Тавра.

– Сколько у них конницы?

– Можно сказать, почти нет. Но на соединение с царевичем идут каппадокийцы. Около трех тысяч, все конные. Я видел их лагерь у горы Мизийский Олимп.

– То есть будет восемнадцать тысяч. Пусть двадцать, для ровного счета.

Два марианских легиона не дотягивали до полного состава, а в Македонии, в непосредственной близости от войск Суллы, немало солдат перебежало к проконсулу. Поредевшие ряды удалось частично восполнить за счет присоединившихся союзных фракийцев, но, несмотря на это, легионы Фимбрии по численности ровно вдвое уступали понтийскому войску, если принять на веру слова разведчика.

Цинна и его сторонники хотели показать, что Сулла ведет войну незаконно, по собственной инициативе, а не по воле Сената и народа Рима. Покойный Флакк должен был вести "законную" войну, но как это сделать с двумя неполными легионами? С самого начала отправка такой армии вызывала массу вопросов, на которые верхушка марианской партии предпочитали не отвечать.

Фимбрия достал из кожаного футляра карту, искусно изображенную на папирусе, развернул на походном столике.

– Здесь не показана гора Мизийский Олимп. Где она?

Фракиец нахмурил брови. Ощущалось, что при всех прочих талантах, чтение карт не являлось его сильной стороной.

– Вот Халкедон, – ткнул пальцем Фимбрия, – мы здесь. Вот Никомедия, это берег Пропонтиды, это дорога на Илион. Вот Кизик, где, ты говоришь, основной лагерь.

– Гора здесь, – показал лазутчик, – возле города Прус.

Фимбрия хмыкнул: