Дежа вю

– Так… учительница английского языка, Инна Николаевна, только что после института, учитель по ОБЖ Владимир Вадимович, химичка Татьяна Павловна и Ольга Николаевна Ларина, учитель русского языка и литературы.

– Ларина? – переспросил Серж.– Это как у Пушкина?

– Да, – кивнул Андрей. – Мы её иногда так и зовём – Ольга Пушкина, а она сердится. Так вот, я стоял и пытался отдышаться, а они повернулись ко мне и с любопытством смотрели.

– А что случилось, Андрей Петрович? – спросила Пушкина.

– Я… я не знаю, как это объяснить… – забормотал я. – Дети вдруг превратились в настоящих монстров и хотели напасть на меня!

Они весело расхохотались.

– Вы что, Андрей,– смеясь, сказала химичка. – Стивена Кинга на ночь начитались?

– А надо вам сказать, – отвлёкся от повествования Андрей, – что я действительно очень люблю Кинга, и тут внезапно вспомнил, что у него, на самом деле, есть рассказ о том, как дети превратились в чудовищ и убили учителей, а одна учительница поняла это и переубивала детей, но ей никто не поверил! И я подумал, что если мне тоже никто не поверит, то что же мне делать?!

– Пятый Г, – добавил обежешник.– Это и так настоящие монстры, им не в кого превращаться!

Все учителя одобрительно засмеялись и вернулись к своим делам.

– Послушайте! – истерически завопил я. – Это правда! Они хотели на меня напасть и тянулись ко мне своими лапами!

– Время пришло? – обратилась англичанка к обежешнику.

– Видимо, да,– пожал тот плечами.

– Андрей Петрович, – обернулась она ко мне. – Поверьте, ничего не было, вам всё померещилось!

Она мило улыбалась, а я вдруг осознал, что сидит-то она ко мне спиной, а смотрит мне в глаза!!

– Вы понимаете?! – вцепившись в край стола, закричал Андрей, так что полицейские, напряжённо его слушавшие, вздрогнули. – Её голова повернулась на сто восемьдесят градусов, и она не испытывала никакого неудобства! Она улыбалась и хлопала глазами, как сова! И глаза у неё были совиные – круглые, жёлтые, выпученные!

Серж опять налил в стакан воды с лекарством и протянул парню.

– Спасибо, – нервно поблагодарил он и, не отрываясь, осушил стакан. Вытер губы ладонью и осторожно поставил его на стол.

– А потом началось самое страшное: они все встали напротив меня полукругом, взялись за руки и, бормоча что-то, стали двигаться ко мне. Я даже запомнил, что они говорили, хотя это была совершеннейшая белиберда!

– И что же это было?

– Сейчас, дайте вспомнить! – Андрей наморщил лоб, потом поднял глаза к потолку и забормотал:

Семь в четвёртом, пять к шести,

у последнего спроси,

три – начало и конец,

а кто слушал – молодец!

– Как же вы это запомнили?! – удивился Серж.– Ведь это чепуха какая-то!

– Да погоди ты! – прикрикнул на него Некит.– Продолжайте дальше, гражданин!

– Дальше… дальше я увидел, как они начали меняться… Причём если дети менялись только когда я видел их периферийным зрением, то эти превращались в монстров прямо на моих глазах! Милейший Владимир Вадимович оброс грязно-серой клочковатой шерстью, шея его вытянулась, а вместо головы появилась собачья морда с оскаленными зубами и кровавым языком. Химичка опустилась на четвереньки, причём руки и ноги стали у неё одинаковой длины, нижняя губа волочилась по полу, а глаза заволокло красным дымом. Молоденькая Инна Николаевна шла на меня, элегантно цокая копытцами и беспрерывно вращая головой вокруг собственной оси, так что в учительской стоял омерзительный хруст, а Ольга Пушкина вообще трансформировалась в непонятную, расплывающуюся амёбу, но амёбу с ядовитыми щупальцами!

– Как вы всё это разглядели?! – поразился Серж.

– Не знаю, – беспомощно посмотрел на него историк.– Наверное, так же, как и стихи запомнил!

– Да-а, – протянул молодой полицейский, и в глазах его промелькнуло что-то слегка похожее на доверие.

– Они надвигались на меня, а я всё сильнее прижимался спиной к двери, пытаясь одновременно найти ручку и повернуть её. Наконец, мне это удалось, и я распахнул дверь в надежде удрать оттуда, но… там стоял директор, и я понял, что его не зря прозвали цербером!

– Почему?!

– Он был огромен, под потолок, у него было три одноглазых головы, меж мощных челюстей свисали длинные языки, с которых капала тягучая слюна. Одна капля попала мне на пиджак и прожгла его до тела, и это спасло меня: я закричал изо всех сил, повернулся к своим бывшим коллегам, растолкал их и выпрыгнул в окно, разбив его! – Андрей остановился, тяжело дыша.

– Но вы совершенно не пострадали? – подозрительно спросил Некит. – Почему?

– Учительская на втором этаже,– объяснил Андрей. – Внизу – незамёрзшая земля, покрытая снежной кашей, поэтому я отделался только ушибами. Но, дорогая моя полиция!– спохватился он. – Вы мне верите?! И если да, посоветуйте мне, что делать?! Я по-прежнему ничего не понимаю!

Страх, по-видимому, опять запустил острые коготки в его душу, и он уставился на полицейских, как на последний оплот разумной действительности.

– Не знаю, не знаю, что вам и сказать… – почесал нос старший. – Не очень-то всё это похоже на правду, гражданин!

– Но это правда! – закричал Андрей. – Или я просто схожу с ума… – он опустошённо повесил голову.