Дежа вю

С выпученными глазами он понёсся по улице, не видя ничего вокруг, но внезапно заметил районное отделение полиции и ворвался туда, цепляясь за жалкие остатки разума.

– Спасите! – прохрипел он, падая на свободный стул.– Помогите! Меня преследуют дети!

– Хватит нести чушь! – резко отреагировал старший по возрасту и по званию полицейский. – Ворвался, мебель повалил, воду разлил! Серж, арестуй его и посади в камеру! – приказал он второму полицейскому.

– За что?! – взвизгнул Андрей. – Это их надо в камеру! Эти монстры накинулись на меня и хотели сожрать!

Серж, нехорошо улыбаясь, помахивая наручниками, подошёл к нему, и учитель с ужасом увидел, как его глазные яблоки поползли вверх на тонких мохнатых стебельках. Этого его расстроенное сознание выдержать уже не смогло, и он со вздохом облегчения провалился в беспамятство…

Очнулся Андрей камере на заплёванном полу. Долго соображал, что с ним случилось, и его опять посетило ощущение, что всё это уже было, он где-то всё это видел… Но где и когда? Он огляделся, увидел бомжей или пьяниц, сидящих в углу, и один из них показался ему знакомым; он сел и открыл рот, чтобы с ним заговорить, но с заржавленным скрипом отворилась дверь камеры, внутрь вошли двое полицейских, грубо поставили его на ноги и куда-то потащили… И когда они вышли на запруженную то ли людьми, то ли чудищами площадь, где стоял сбитый помост, Андрей внезапно и отчётливо вспомнил всё, до малейшей детали…

Всё повторилось: он опять вырывался, кричал, негодовал; проклинал Бога и всех святых, неистово рвался с цепи, бесновался, ненавидел их и призывал проклятия на их головы. Потом обессилел, упал на доски и покорился своей участи… Палач широко размахнулся, одним ударом отсёк ему голову и поднял за волосы вверх над толпой. Но тут случилось кое-что другое: пока Андрей не умер, Цербер наклонился к его уху и сказал:

– Завтра ты будешь помнить всё… Но ты сам придёшь к нам, потому что ты – теперь наш…

Резкий, пронзительный треск будильника разорвал тишину, и Андрей с огромным трудом, чувствуя себя совершенно разбитым, сел на кровати, опустив гудящую голову на руки. Спутанные волосы неопрятной массой закрывали его лицо, горло неприятно саднило. Он потёр шею и ощутил под пальцами тонкую линию, напоминающую шрам. Андрей вскочил с кровати, наступил на кость, грохнулся, сильно ударившись локтем, но, не обращая внимания на боль, метнулся в ванную. Уставился в зеркало, задрав голову, и увидел перерезающий горло тонкий, ровный, багровый шрам… Андрей вспомнил всё…

Он открыл кран, поплескал в лицо холодной водой и опять взглянул в зеркало: на него смотрело не знакомое ему с детства (может, и не особенно красивое, но такое любимое лицо), а страшная морда с огромными белесыми выпученными глазами, чёрным провалом на месте носа и безгубым ртом, растянутым от уха до уха…

– Господи! – прошептала безобразная щель, и наваждение пропало: на Андрея снова смотрело его лицо.

– Господи, Боже мой! – в ужасе проговорил историк. – Что же мне делать?! Я не хочу становиться одним из них, не хочу!!!

«Пусть лучше они убьют меня!» – обречённо подумал он и, закрыв глаза, сел на холодный кафельный пол.

Сколько он так просидел – неизвестно, но звук текущей из крана воды постепенно привёл его в чувство, и рациональный мозг учителя начал выискивать приемлемое решение; но всё сводилось к одному, словно ему кто-то это нашёптывал: он должен был ехать в школу, и там его неминуемо должны были принести в жертву…

– Не хочу! – громко сказал он своему отражению. – Не желаю!

Но ноги сами понесли его в комнату; он оделся, взял ключи, внимательно посмотрел на них, положил на тумбочку, вышел и плотно закрыл за собой дверь. Медленно спустился по лестнице, придерживаясь за перила, нащупал гвоздь, о который укололся вчера, аккуратно перешагнул лужу и побрёл к автобусной остановке. При всём своём угнетённом состоянии порадовался, что удалось остаться сухим, но в это же самое мгновение поскользнулся и со всего размаху плюхнулся в лужу. Промокший насквозь, Андрей стоял и чувствовал, как с его одежды каплями стекает вода и как он постепенно замерзает. Сил двигаться не было никаких, но тут около него тормознуло такси, и водитель, открыв дверцу, сказал:

– Садись, земляк, довезу!

Андрей обречённо сел в машину. Таксист завёл разговор о погоде, но учитель не поддержал его, и он обиженно замолк.

«Что же делать, Господи? – тупо думал Андрей.– Что мне делать?! Я не хочу этого всего!»

И совершенно внезапно в его голову порхающим мотыльком залетела неожиданная мысль: «Чего боится любая нечисть? Святой церкви! Не поехать ли тебе в церковь?»

Мысль была совершенно безумная, потому что Андрей считал себя абсолютным и убеждённым атеистом, но всё-таки спросил у водилы:

– Слушай, друг, а где в этом районе ближайшая церковь?

– Недалеко от школы,– ответил таксист.

– От какой школы?! – ощущая, как тонкой змейкой в душу заползает холодок страха, переспросил Андрей.

– Той, в которую ты направляешься, – заявил он.

«Разве я успел сказать адрес?» – подумал учитель.