Дежавю

– Премия Роджера Дениса за высокий вклад в медицину, – диктовала мне Анна.

– Какой это был год?

– Две тысячи двадцать восьмой.

– Вы это по фотографии вычислили?

– Я перерыла весь дом и нашла газеты со статьями о награждении, а также письма с поздравлениями в почтовом ящике отца.

– Вы взломали его ящик?

– Пароли всё те же.

– Отлично. Итак, я вышел на ещё одну статью о премии, а как найти номинантов?

Анна взяла мой телефон и уже через десять секунд была на сайте награждающей организации, перелистывая список номинантов за 2028 год.

– Вот! – Она читала статью на сайте организаторов премии: – «Основная борьба проходила между доктором медицинских наук Виктором Вербахом, открывшим новый вирус гриппа, способный к постоянным мутациям…»

– Серьёзно? За это ещё и награждают?

– «…и Питером Кларком, изобретшим основной компонент, входящий в состав лекарства, купирующего способность раковых клеток к размножению. Победителем оказался мистер Питер Кларк, с чем мы его сердечно поздравляем…»

– Ну и как скоро мы найдём этого Виктора Вербаха?

– Он живёт в двух кварталах отсюда, – сказала Анна, положив телефон в мой нагрудный карман.

– Это на сайте премии так написано?

– Я знаю Вербаха. Отец всегда его костерил, а тот недолюбливал отца.

– В общем, они хорошие знакомые.

– Ещё какие…

Я выкрутил руль и нажал на газ.

Дом мистера Вербаха ничем не отличался от других многоквартирных домов этого района, значительно уступая в своём богатстве особняку Кларков. Обшарпанная кирпичная кладка, исписанная по низу нецензурной бранью и такими же рисуночками.

– И что мы ему скажем? – спросил я, ожидая ответа от домофона.

– Да-а, – раздался тягучий мужской голос.

– Мистер Вербах, это Анна Кларк.

– Кто?

– Анна Кларк, мой отец был знаком с вами, Питер Кларк…

Подъездная дверь отстала от магнитного замка, а за ней открылась и дверь на площадку первого этажа.

Мистер Вербах, в одних панталонах и рваных ботинках, стоял на пороге своей квартиры. На известного доктора медицинских наук он совсем не был похож, он не походил ни на какого приличного доктора, слишком странен был его вид.

– Проходите, – улыбнулся он какой-то странной улыбкой и распахнул дверь.

Что-то с ним было не так. Мы осторожно вошли. Небольшая квартирка забита доверху стопками книг и всевозможных бумаг, доска исписана формулами. На столе среди таких же книжно-журнальных кип, что стояли вдоль стен и на полу, было несколько чашек с недопитым чаем, на дне которых уже завелась мелкая живность. Скорее всего, он уже давно не выходил на работу, скорее всего, он вообще никуда не выходил.

– Анна, – протянул мистер Вербах, – я помню вас ещё студенткой…

– Я тоже вас помню, мистер Вербах.

– Вы уже вернулись из Китая?

– Из Японии, мистер Вербах.

– Ах да, из Японии. Вы будете чай? Интересный факт – чай не имеет вкуса, это нам кажется, что имеет, из-за запаха…

– Нет, спасибо.

– Вообще, нам очень многое кажется. – Он прислушался к чему-то, будто пытаясь поймать какой-то звук, а после продолжил: – И самое интересное, – прошёл он на кухню и кричал уже оттуда, – самое интересное, что это самое «кажется» порою реальней реальности. Хотя, что такое реальность, никто и не знает, может, сон реальнее яви, может, мы все не здесь…

– Вы знаете, мне кажется, нам лучше уйти, – шепнул я Анне на ухо, – по-моему, он чуть-чуть не в себе.

– Как и все мы?

– Нет, по-моему, хуже.

– Быть чуть-чуть не в себе – вполне себе норма, Керри. К тому же он вспомнил меня и моего отца, а это уже хоть что-то.

– Да вот только которого из двух? Того, что умер недавно, или того, что погиб двадцать лет назад?

– Это не важно! – говорила она громким шёпотом.

Хотя, мне кажется, он и так бы нас не услышал. Тяжело услышать кого-то, когда слушаешь только себя.

– Послушайте его, он что-то знает, ему тоже кажется всё странным. Вы всегда судите людей по внешнему виду?

– Когда внешний вид кричит о безумии – да. Он же сумасшедший!

– Ш-ш-ш, он может услышать!

Старик вышел из кухни.

– Я не нашёл ни одной чашки, – сказал он, держа две.

– Ничего, – улыбнулась Анна, взяв одну, – мистер Вербах, вы, наверное, слышали, что мой отец умер неделю назад…

– Умер? – разулыбался он. – Наконец-то!

– Простите?

– Этот прохиндей забрал мою награду, право на грант, моё будущее. Он изменил всё моё будущее!

– Вы о чём? – переспросил я.

– Это я тогда победил! – Вербах залился истеричным смехом. – Я победил, а его тогда и в помине не было! Его не было в номинантах!

– А вот тут поподробнее, – остановил его я, – вы говорите, что мистера Кларка не было?

– Не было, не было его! Только я не помню почему, не помню, – тёр он настойчиво лоб, – проклятая память…

– Потому что он умер? – осторожно спросил я.