Дежавю. Антология

Я услышал историю эту, и украсил стихами засим.
«Повстречался в пустыне поэту
      окрыленный собой Серафим.

Поднял он над поэтом денницу, разливая то уксус,

       то мед,
Говорил про змею и орлицу, и про ангелов горний полет.

Говорил о неведомой тайне, а потом, до скончания лет,

Растворился в осеннем тумане…
           И подумал печально поэт:

«Не сказал он про смертные свечки,

       про мученья последнего дня,
Хоть и бродит сейчас возле речки,
       где когда-то застрелят меня»

Песочные часы

Враждебны ангелы и черти.
         Не помнит устье про исток.
Из колбы жизни в колбу смерти перетекает мой песок.

Любовь и ненависть, и слезы,

         мои объятья, чувства, речь,
Моя жара, мои морозы – перетекают. Не сберечь.

Сижу на пошлой вечеринке, но вижу я, обречено,

Как больно, в этой вот песчинке,
           мой август падает на дно!

Часы не ведают страданья, и каждый день,

        в любую ночь —
Летят на дно мои свиданья, стихи и проза… Не помочь.

И трудно мне, с моей тоскою, поверить в нечет,

          словно в чет, —
Что кто-то властною рукою часы, как мир, перевернет.

И в стародавнем анимизме, чтоб жить,

     любить и умирать,
Из колбы смерти в колбу жизни песок посыплется
       опять.

Опять я буду плавать в маме,

      крутить по комнате волчок…
И станут ангелы чертями, и устье вспомнит про исток.

«Cлова забываю. И путаю числа…»

Cлова забываю. И путаю числа.
Но я понимаю – в них не было смысла.

Сгорай же в печи, заповедная книга!

Ты хуже татаро-монгольского ига!

Я понял вчера на родимом причале,

Зачем эти дали так долго молчали.

Я все понимаю легко и сурово.

Но больше ни крика. Ни стона. Ни слова.

Прощай же навеки, тетрадь со стихами.

Мой голос заблудший стихает, стихает.

И даже молитва все глуше и глуше

За милую душу. За милую душу.

«Боже правый! Пропадаю…»

Боже правый! Пропадаю!
Жизнь пускаю на распыл.
И не помню, и не знаю —
Как я жил и кем я был.
То ли был бродягой, вором,
Жалкой похотью хлюста,
То ли я, как черный ворон,
Не оплакал смерть Христа.

У прощального причала

Полыхает вечный свет!
Нет конца и нет начала,
Середины тоже нет…
И как жертвенная треба,
Я на призрачном торгу
Все расплачиваюсь с небом,
Расплатиться не могу.

«Вера – не вера, и слава – не слава…»

Вера – не вера, и слава – не слава.
Бедный рассудок ничтожней нуля.
Зеркало крестится слева направо,
Будто бы в нем отражаюсь не я.

Мечется разум во имя наживы,

Мчатся олени, кружится планктон…
Все мы захвачены танцами Шивы,
Даже когда не танцует никто.

Кто я? Зачем я весь вечер вздыхаю?

Что я увидеть пытаюсь во мгле?
Господи! Господи! Не понимаю,
Что происходит на этой земле!

«Боль запоздалая. Совесть невнятная…»