Диадема Марии Тарновской

– Принеси мне все, что отыщешь о некой Марии Николаевне Тарновской, – приказал он, – и побыстрее. Кажется, я понял причину убийства.

– Посмотреть газеты, где упоминается о процессе? – Помощник улыбнулся и добавил: – Шикарная женщина. Она каким боком к нашему делу?

Такое отношение к Марии покоробило начальника сыскной полиции. По всему было видно, что молодой помощник испытывал к ней симпатию. Наверное, в его жизни еще не встречались женщины, способные разорить мужчину и толкнуть на самоубийство, иначе он отозвался бы о ней с нескрываемым презрением.

– Я сказал – все, – буркнул Владимир Гаврилович, – прошу вас, сделайте это как можно быстрее.

– Как вам будет угодно. – Не переставая улыбаться, полицейский скрылся за дверью.

Филиппов забарабанил пальцами по столу, что делал в минуты волнения. Он был уверен: завещание существует. Иначе зачем натравливать одного любовника на другого? В том, что Наумов тоже состоял с ней в связи, Владимир Гаврилович не сомневался.

Когда ему доложили о приезде сестры Комаровского, вернувшейся из Орловской губернии, он уже знал, что она ему скажет. Нервная, увядшая дама в черном, еще больше похудевшая со времени их последней встречи, смахнула слезы с коротких белесых ресниц и опустилась на стул с высокой спинкой. Тонкие пальцы забегали по черной сумочке, зашуршали и вытащили какое-то письмо.

– Петр написал завещание, – прошептала она и дотронулась пальцем до бледной щеки. – Он все оставил этой непотребной женщине, этой… – Комаровская запнулась, – куртизанке. Кроме того, брат застраховал жизнь в ее пользу. И теперь она… – Дама не договорила, захлебнувшись рыданиями.

Владимир Гаврилович сочувственно посмотрел на несчастную и отпустил. Самое главное сестра покойного уже сказала. Петр Комаровский оставил все свое имущество Марии Тарновской – иначе и быть не могло. Видимо, эта женщина настолько вошла в его плоть и кровь, что он застраховал свою жизнь в ее пользу – точно так же сделал когда-то и барон Шталь. Худшие предположения Филиппова подтвердились. Мария Николаевна влюбила в себя графа Комаровского, а потом, когда он ей надоел, решила избавиться и обобрать. Это можно было сделать только одним способом – убить его. Коварная дама соблазнила его родственника Наумова, человека с неустойчивой психикой, а потом натравила на Петра.

Вздохнув, Филиппов поднес к глазам фотографию Тарновской. На него смотрела женщина с тонким интеллигентным лицом, на котором выделялись большие выразительные глаза. Что же заставляло мужчин сходить по ней с ума, терять голову? Демоническое обаяние, сексуальная распущенность или кое-что еще? Во всяком случае, не неземная красота, как у Прекрасной Елены, из-за которой разгорелась Троянская война.

Владимир Гаврилович размышлял, думал – и не находил ответа. Впрочем, на этот вопрос можно было не отвечать. Гораздо важнее увидеть завещание Комаровского в Австрии.

Поежившись – в кабинете было сыро и холодно, – Филиппов решил съездить в Вену. Это решение не доставило радости. Владимир Гаврилович был домоседом, не любил мотаться по заграницам и модным курортам. Он обожал Петербург с его промозглым климатом и бесконечно серым небом, обожал бродить по Невскому под дождем, любовался серой Невой и шпилем Петропавловской крепости. Но этой поездки было не избежать. Он должен сам, своими глазами увидеть завещание и страховку. Начальник венской полиции Шохер – его давний знакомый, довольно толковый малый. Нужно немедленно написать ему, чтобы подготовил все материалы по Комаровскому и ввел его в курс дела. Многолетний опыт подсказывал начальнику сыскной полиции, что Мария Тарновская, как акула, почуявшая запах крови, плывет на добычу, вполне возможно она уже в Вене. И если он не проявит расторопность, дамочка может получить наследство и избежать наказания. Этого нельзя было допустить.

Глава 78

Приморск, наши дни

Короткий путь в пять километров показался мне дорогой из Краснодара в Магадан. А еще мне казалось, что «Лексус» не прибавляет скорость, однако спидометр со мной не соглашался.

Когда я увидел красную черепичную крышу кафе, сердце болезненно сжалось. Я не стал въезжать на стоянку, где обычно останавливались дальнобойщики, – как назло, сегодня не было ни одного большегруза, – а пристроил автомобиль за домом.

Когда я ступил на дорожку из серого булыжника, ведущую к кафе, мне послышались какие-то голоса.

«По крайней мере, они живы», – мелькнула мысль, придавшая мне ускорение.

Вскоре я уже стучал в запертую дверь – обычно она не запиралась. Дальнобойщики могли потребовать еду в любое время суток, Галя и Виктор это знали и порой работали посменно.

Когда за дверью послышались неторопливые, ленивые шаги, я напрягся.

Красавчик, назвавшийся художником, кем он на самом деле, конечно, не являлся, распахнул передо мной дверь, представ во всем блеске. Это был типичный образчик альфонса, хоть снимай в кино. Его лицо расплылось в улыбке, и мне почудилось, что сейчас он воскликнет:

– Батюшки, сколько лет, сколько зим!