Дядя самых честных правил 8 (СИ)

Первым экзамен на знание связок для строительства дороги сдал Черницын. Паренёк просто горел деланной магией и впитывал науку, как губка. За что я ему и вручил самый лучший из новеньких middle wand’ов. Восторгу Черницына не было предела — он так бережно держал жезл, будто хрустального ребёнка, а в глазах у него светилось настоящее счастье.

Пока остальные продолжали зубрить, мы с Черницыным отправились строить дорогу. Довели её до речки и соорудили эфирный мост: поставили на берегах генераторы помощнее, позволяющие поезду просто перелетать речушку. И двинулись дальше, работая по очереди.

Кстати, Кулибин тоже не сидел без дела. К нашему поезду он уже на третий день прицепил вагон-столовую. С кухней, столами и лавками для рабочих и «инженеров» и отдельной кабинкой для меня. Впрочем, ел я там редко, предпочитая обедать вместе со своими воспитанниками. А кабинку приспособил под кабинет, когда надо было сделать расчёты или провести воспитательную беседу.

Через неделю экзамен сдали остальные «инженеры», и работа закипела в полную силу. Я не ошибся в расчётах: команда за день прокладывала по четыре версты эфирной дороги. Они рвались поработать и затемно, благо подвесить магические светильники невеликая сложность, но я запретил перерабатывать. Сроки сроками, а отдыхать тоже нужно.

* * *

Семнадцать вёрст, две речушки, пять овражков и одно маленькое, но вонючее болото. И наконец эфирная дорога подошла к селу Добрятино. Как я и договаривался с Петром Петровичем, там мы построили платформу промежуточной станции. Сюда его крестьяне будут привозить песок, нужный для стройки, ну и по выходным будет приезжать Ксюшка, чтобы Добрятникову не гонять за дочерью упряжку с санями.

Дальше эфирный путь должен был пойти вдоль дороги на Гусь-Мальцевский. Никаких проблем я здесь не ждал: Евграф Валерьянович заверил меня, что тут земля государева и мне выдано разрешение на прокладку эфирной дороги. Вот только неприятности явились совсем по другому поводу.

Едва мы начали прокладку пути за Добрятино, как из-за леса выехала целая кавалькада всадников. Судя по виду — опричники, причём далеко не сброд, а хорошо экипированный отряд. Человек тридцать, как я оценил на глаз. Впереди ехал сударь лет под пятьдесят со злым лицом и характерным прищуром, какой бывает у боевых армейских магов. Полагаю, вышедший в отставку секунд-майор или подполковник, причём из воевавших, а не штабных шаркунов. Я не стал дожидаться, пока он подъедет, и вышел ему навстречу. Во-первых, надо сразу показать силу. А во-вторых, чтобы прикрыть моих людей. Кто его знает, вдруг он нервный и начнёт кидаться заклятьями или стрелять?

— Прекратить! — командным голосом гаркнул отставной военный, глядя на меня. — Прекратить вытворять безобразие!

— С кем имею честь? — я встал в расслабленную позу и заложил руки за спину.

— Премьер-майор в отставке Лудильщиков. — Мой визави остановил коня и презрительно смотрел на меня сверху вниз. — Вы сейчас же прекращаете стройку и убираетесь отсюда к чертям собачьим!

— С чего бы это?

— С того самого! Потому что я вам сказал! Я не позволю, чтобы рядом с моей землёй творилось подобное богомерзкое… — он запнулся, не зная как закончить фразу, но всё же сумел. — Богомерзость! Летать могут только птицы и ангелы, а не ваша отвратительная железяка. Вон отсюда, нехристи!

Глава 33 Декабрь

— Да он же пьяный, собака! — шепнул Киж, подошедший ко мне под «плащом». — Даже отсюда чувствуется, как от него сивухой разит. Разрешите, я его шлёпну, Константин Платонович? А опричников вы «молотом» приголубите.

Я покачал головой. Нет, убивать Лудильщикова было лишним, а устраивать бойню тем более. Ну, пьяный, ну, дурак. А судя по помятому лицу, человек серьёзно злоупотребляет крепкими напитками уже не первый день. Убивают, случается, и за меньшее, но после Жатвы я старался избегать бессмысленных смертей.

— Позови Валерьяныча, — тихо попросил я Кижа.

После того как эфирный путь вышел за пределы моего поместья, посланник Шешковского стал ездить на стройку вместе с нами. Потребовал выделить себе отдельный вагон, ворчал, что уже слишком стар каждый день мотаться на службу, и жаловался, что ему дует. Но при этом внимательно наблюдал за строительством и делал какие-то записи. Вот пусть и разбирается с проблемой — он здесь как раз для таких случаев.

— Минуточку, Константин Платонович. — Воздух качнулся, и «невидимый» мертвец исчез у меня за спиной.

— Безумцы! Вы не понимаете, что творите! — продолжал орать Лудильщиков. — Грешно людям отрываться от земли! Господь заповедал нам ходить по земле, а не летать на адских повозках! Преисподняя — вот куда вы повезёте православных!

Он орал, брызгая слюной, будто совсем забыв обо мне.

— Даже смотреть, как несётся ваша проклятая колесница, уже грех! Коровы перестают доиться, а куры дохнут, стоит приблизиться железному чудовищу! Все помещики разорятся на его пути, а крестьяне умрут с голоду! Окрестные деревни вымрут, а земля превратится в пустыню!

— Кхе-кхе…