Дядюшка-флейтист

— Очень хорошо, Наташечка… Какие обои миленькие… И обстановка тоже ничего… И вид из окон прекрасный…

Наташа рассмеялась:

— Ну что за вид — во двор… Мужики да куры ходят, да крыши видны… Обстановки-то и нет у меня… Главное, дядя Коля, у меня свой угол! Буду на него зарабатывать сама. И я тут хозяйка — что хочу, то и делаю. Какое счастье! Я так рада!

Николай Васильевич тихо рассмеялся, заражаясь весельем девушки, и заговорил ей в тон:

— Заживешь ты теперь, Наташечка, как принцесса. А там, Бог даст, женишок подвернется, и замуж тебя выдадим…

— Я об этом и не думаю… Хочу работать, пробиться на дорогу… Хочу читать, учиться. И пользу кому-нибудь, кроме себя, приносить… Иначе жить скучно… Научите меня, дядя Коля! — взволнованно отвечала Наташа.

Николай Васильевич смутился:

— Право, я и сам-то неученый, Наташечка. Уж не знаю, что тебе и посоветовать… Сразу-то ничего и не придумаешь… Вот, разве книжки тебе божественные могу принести.

— Ну, и не думайте… Время покажет. А сегодня будем кутить! У меня сегодня новоселье… И дорогие гости будут… Вы, моя хозяйка и две подруги приютские. Вы их видели — сестры Андреевы. У них еще дедушка швейцар.

Николай Васильевич сделал испуганное лицо, завертелся на стуле и покраснел.

— Гости? Я не знал, Наташечка… Я не могу, я уйду. Я, ты знаешь, стесняюсь. И притом девицы… Я и говорить-то с людьми разучился. При девицах очень стеснительно. Я уйду, Наташечка, как хочешь. Я приду к тебе в другой раз…

— Ведь у меня не бал, дядя Коля… Странный вы человек. Нечего стесняться, все свои… Не пущу я вас. Я так вам рада!.. Не пущу ни за что!

Николай Васильевич умолк и как-то съежился. Он действительно разучился быть с людьми, стеснялся и боялся.

Вскоре в Наташину комнатку вошли две девушки, свеженькие и миленькие. Подруги звонко, радостно расцеловались. Полились расспросы, рассказы, разговоры…

— Надя, Люба, как я рада вас повидать!

— А, вот как ты живешь, Наташа! Это твой дядя? Очень приятно. Мы вас давно знаем. Наташа вас так любит! Она всегда ждала вас в приюте, и мы все это знали.

Николай Васильевич сконфузился до слез, все кланялся и только говорил: «Да-с, да-с, верно-с…» Он забился в угол комнаты и, казалось, готов был скорее провалиться сквозь землю, чем завести разговор с девицами. Наташе стало жаль его, и она занялась подругами. Обе девушки жили хорошо, спокойно у своего дедушки и работали на стороне. Наташа рассказала кое-что про свою жизнь.

— Знаешь, Наташа, а я недавно встретила Анюту Мухину, — вдруг вспомнила Люба.

— Ну, что? Воображаю, что она тебе порассказала. Чудеса?.. — спросила Наташа и вся обратилась во внимание, приготовившись услышать сказку из «Тысячи и одной ночи».

— Нет, ты ошибаешься… Ты и представить себе не можешь, как жизнь ее обманула… Стала она худая, бледная… Подурнела… Грустная такая, и не узнать ее.

— Да неужели? Что ты говоришь! Может ли это быть? Что с ней? Как мне ее жаль!..

— Правда, правда… Ее мать больше уже не живет у этой графини… У них там вышла какая-то история. Анюта заплакала и сказала: «Ах, в жизни так много горя через роскошь-то…»

— Как жаль Анюту! Бедная, бедная… Как она радовалась на свою жизнь, как ждала богатства и счастья, — печально говорила Наташа.

— Я ее звала к себе. А она сказала: «Никуда не пойду и видеть никого не хочу…» Уж не знаю, что с ней случилось. Конечно, много на свете злых людей. Может, мать ее оклеветали перед графиней… Может, Анюта не сумела графине угодить… Графиня-то важная, капризная…

— Да, да, есть очень капризные барыни, — сказала Наташа, вспомнив Елизавету Григорьевну.

— Ах, как жаль Анюту! Даже вспомнить больно. Правду говорила Верочка Тимофеева, что через золото чаще всего слезы льются.

— Аня Ястребова замужем, живет хорошо. Муж у нее тихий, работящий, любит ее. Какой у нее сынок славный… Ну точно ангелочек. Ты пойди к ней, Наташа, она рада будет.:

— Некогда… Моя жизнь тяжелая, надо теперь работу искать…

Хозяйка принесла маленький пузатый самовар. Гости стали пить чай. Бойкая старушка всех веселила своими шутками. Только Николай Васильевич жался в угол и ни слова ни с кем не говорил.

— Да что это ты, святой отец, такой молчаливый… Иди-ка сюда, к нам в компанию, — позвала хозяйка.

— Нет-с… Я после, ничего… Я не хочу чаю, — сконфуженно отнекивался Николай Васильевич.

— Иди, иди сюда, батюшка. Потеснее-то — подружнее!

Николай Васильевич совсем растерялся и все молчал…

Уже стемнело, когда гости разошлись. Ушла и хозяйка. Наташа с Николаем Васильевичем остались вдвоем. Тут он вдруг весело и облегченно вздохнул — точно у него гора с плеч свалилась, и живо заговорил:

— Прекрасно, Наташечка, весело сошло твое новоселье… Прекрасные девицы твои подруги… Так обстоятельно рассуждают… Сейчас видно, что девицы с образованностью…

— Ну а вы-то, дядя Коля, все молчали, точно бука… — улыбнулась Наташа.

— Я ведь, Наташечка, не привык к обществу девиц… Очень стеснительно с ними говорить… Только весело у тебя… Компания очень приятная.