Диагноз доктора Холмса

Кое-что у нее получалось, она видела, что Дмитрий зол, а Леонид и вовсе готов ее убить. Еще бы! Она сразу заметила, что между ним и этой девицей какая-то связь. То, как Леонид рвался защитить ее, подтверждало ее теорию и делало победу слаще.

Но к этой сладости примешивалась и нотка горечи: она видела, что сама Анна Солари осталась невозмутимо спокойна. Она свободно откинулась на спинку кресла и наблюдала за Ингой так, будто она была директрисой школы, а следовательница перед ней — проштрафившейся ученицей.

— Вы совершаете ошибку, — заявила Анна без тени недовольства. — Причем очень большую. Отступите, пока еще не слишком поздно.

— Вы что, угрожаете мне?! — вспыхнула Инга.

— Боже упаси. Я просто указываю, что ваше время — безусловно, ценное, — можно потратить на нечто гораздо более полезное, чем мое задержание. Вы хороший следователь, Инга, но такими импульсивными поступками вы можете навредить себе.

— Так и запишем: пыталась давить на полицейского при исполнении, — злорадно улыбнулась Инга.

— Как вам будет угодно. Я сказала все, что должна была.

От ее ровного, миролюбивого тона Инге даже стало не по себе, но она быстро опомнилась. Какой преступник признает, что он преступник?

Да и потом, неизвестно, кто именно добыл информацию о ее прошлом, упомянутую Дмитрием. Инга тогда была так шокирована, что не запомнила толком, что он сказал. Но наверняка он упомянул важные детали! На допросе она собиралась выяснить, откуда это могло быть ему известно. Или, может, сведения поступили как раз от Анны?

Чувствовалось, что Леонид готов хоть драться за свою эту девицу, если придется, но Анна не позволила ему. Она мягко опустила руку поверх его руки и что-то прошептала ему на ухо. Он все еще был зол, но быстро кивнул, продолжая испепелять Ингу взглядом.

Повторять требование не пришлось, Анна поднялась сама. Ее улыбка была улыбкой Моны Лизы, ее взгляд — взглядом ядовитой гадюки. Разве не могла она быть убийцей? Конечно, могла! Инга еще раз напомнила, что делает это в первую очередь ради справедливости, а потом уже для того, чтобы намекнуть Дмитрию: с ней связываться опасно, так что нечего совать нос в ее дела!

Леонид рвался сопровождать ее, но Инга не позволила. Анна ехала в машине с патрульными, на заднем сиденье, как и полагалось задержанной. Так она даже туда умудрилась залезть с лицом царицы! Инга отправилась следом на своей машине, продумывая все вопросы, которые ей предстояло задать этой психопатке.

Они добрались до участка, Анна все так же шла первой. Инге хотелось надеть на нее наручники, чтобы показать ей ее истинное место, но следовательница понимала, что это будет совсем уж непрофессионально. Да и потом, братьев Аграновских здесь не было, а без них эффект получался уже не тот.

Они вместе вошли в участок — и уже с этого момента что-то пошло не так, потому что у окошка дежурного их встречал начальник следственного отдела, непосредственный руководитель Инги. Покрасневший от гнева, возмущенный настолько, что ему едва удавалось сдерживаться, он попытался улыбнуться, но улыбка эта больше напоминала трещину на спелой тыкве.

— Анна, здравствуйте, приносим свои извинения, произошла большая ошибка! — быстро, словно боясь не успеть, сказал он. — Вы, конечно же, свободны, и мне очень жаль…

— Я не в обиде, — заверила его Анна. — Я сразу подумала, что это какая-то ошибка.

— Жаль ваше время…

— У меня его много. Правда, я смею надеяться, что это больше не повторится.

— Не повторится, под мою ответственность!

Инга глазам своим поверить не могла, она была поражена даже больше, чем братья Аграновские при задержании. Она всегда уважала своего начальника — в первую очередь за то, что его нельзя было подкупить или запугать. Она даже восхищалась им за это! Но теперь он вел себя как раз так, будто его подкупили или запугали.

Удивление оказалось настолько велико, что Инга и слова не сказала, когда Анна вышла за дверь. А вот начальник отмалчиваться не стал:

— В мой кабинет, живо!

Она и сама была не прочь с ним поговорить! Инга даже позабыла, из-за чего именно она решила задержать Анну и какую роль в этом сыграл Дмитрий Аграновский. Ее душил праведный гнев: что за привилегии такие?

Когда они вошли в кабинет, она заговорила первой:

— Валерий Семенович, послушайте, я…

Но он прервал ее, ударив по столу с такой силой, что на пол посыпались папки с документами.

— Молчать! — рявкнул он, ни на кого никогда не повышавший голос. — От тебя я такого не ожидал.

— Но у меня было позволение…

— Лишь потому, что я привык доверять тебе, я не думал, что ты способна на такую глупость, Инга! Ты задержала совсем не того человека, да еще и по причине, высосанной из пальца, вот что хуже всего!

— У меня есть основания полагать, что она может быть причастна к убийству! И даже двум.

— Основания у тебя, может, и есть — причин нет. Нет ни одного доказательства ее вины, даже косвенного. Инга, ты из всех людей… — Он чуть успокоился, устало прикрыл глаза. — Ладно. Что сделано, то сделано. Я и сам не люблю таких людей, как она, — со связями. Но, поверь моему опыту, их лучше не трогать.