Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному

Теперь у него было всё: шикарное авто, костюмы от лучших дизайнеров, личный замок где-то в Нормандии, который стерегли дорогущие собаки… Однажды Пабло признался: «Я всегда жил как бедный человек с деньгами». При этом «человек с деньгами» не очень-то расщедривался даже в отношении многочисленных потомков…

Про то, что всех своих женщин этот сексапильный монстр довел если не до самоубийства, то до дурдома, общеизвестно, а нет — в следующем томе непременно расскажем. Но еще круче тиранил Пикассо своего первого и единственного законного сына: Поль всю жизнь пробыл у него на коротком поводке — то в качестве шофера, то просто мальчика на побегушках. За мизерное содержание выслушивал папашины разносы: ты ничто, ты посредственность, не способная содержать семью, ты вещь моя!.. А в детстве Пабло обожал малыша, писал по его портрету каждый месяц… Считается, что впоследствии художник вымещал на сыне ненависть к его матери: адвокаты Ольги изрядно потрепали его кошелек, а потом она очень долго не давала развода…

Не слишком церемонился Пабло и с внуками. Надумав поступать на медицинский, дочь Поля Марина попросила дедушку о поддержке. И тот заявил, что не может позволить себе оплачивать ее учебы…

В таких отношениях с близким биографы Пикассо винят его вторую и последнюю законную жену. Жаклин Рок была на 46 лет младше избранника, их брак считался счастливым. При этом Жаклин всячески изолировала престарелого мужа от бывших любовниц, от приходившихся ей сверстниками пасынков с падчерицами и их отпрысков. Она не пустила внуков даже попрощаться с телом умершего деда…

Наверное, так и было. Однако наверное же известно и то, что она — собственноручно и очень заботливо — кормила и мыла уже ослепшего и оглохшего мужа. А после его смерти установила у себя в комнате огромный портрет любимого, с которым и «советовалась» по каждой мелочи.

А потом ушла в монастырь…

В общем, чужая семья — те самые потемки, и своя правота в поведении Жаклин имелась. Мы сейчас о том, что дедушка Пикассо был, по меньшей мере, сильно жадноват…

Итогом 78 лет беспрерывного творения стали — вы уж простите тон проводящего инвентаризацию завхоза — 1885 картин, 7089 рисунков, более 30 тысяч эстампов, 1228 скульптурных и 3222 керамические композиции. Совокупная стоимость наследия Пикассо была оценена в миллиард сто миллионов долларов и не перестает расти в цене.

Он умер, не оставив завещания.

Разумеется, при дележе, растянувшемся на годы, наследники передрались. Недовольными остались все. Хотя назвать кого-то обиженными нам, людям сторонним, не так просто. Овдовевшая муза-сиделка получила 300 миллионов франков. Законным внукам отошло по 200, а внебрачным Майе, Паломе и Клоду — по 86 (и это при условии, что наследство не светило им вовсе — за три года до того уставшие от происков Жаклин двое последних порвали с отцом). Правда, богатства не сделали их жизней счастливей.

Не пущенный на похороны деда Паблито — сын Поля, названный сами понимаете, в чью честь — нахлебался жавеловой воды (раствор гипохлорита натрия или калия), сжег желудок и три месяца отходил в страшных муках на больничной койке… Спустя два года вслед за ним отправился спившийся и безвозвратно подсевший на наркотики отец… Майя погибла в автомобильной катастрофе… Проходившая девять лет по грани безумия Жаклин пустила себе пулю в висок — накануне открытия очередной выставки ее «солнца и монсеньора» и непосредственно на его могиле… Ольга Хохлова закончила дни в сумасшедшем доме…

«Он высасывал кровь из близких и подписывал ею полотна» — сказала однажды ее (их) внучка Марина — самая, между прочим, бескорыстная и преданная светлой памяти деда из всего третьего колена Пикассо. И, скорее всего, это наиболее точная цена наследия великого мастера. И нечему тут удивляться: чем выше гений, тем чаще именно так…

А вы: Дягилев, Дягилев…

Бывшие при его последнем вздохе любимчики Лифарь и Кохно устроили над остывающим трупом самую настоящую потасовку. Из воспоминаний Мисии: «В тишине, полной подлинного драматизма, раздалось какое-то рычание: Кохно бросился на Лифаря, стоявшего на коленях по другую сторону кровати. Они катались по полу, раздирая, кусая друг друга, как звери. Две бешеные собаки яростно сражались за труп своего владыки. Мы с сиделкой с огромным трудом разняли их и заставили выйти из комнаты…»

После смерти патрона Серж Лифарь возглавил балетную труппу «Гранд-опера». Борис Кохно — последний секретарь Сергея Палыча; его должностные обязанности формулировались предельно просто: «Быть необходимым».

Любовь умершего хозяина делили они в тот миг или его осиротевшую в одночасье империю — какая теперь разница… Говорят, Птолемей тоже очень любил Александра. Так любил, что едва ли не мечом отстоял свое право хоронить владыку — право, узаконившее его права наследника…