Диагноз: гений. Комментарии к общеизвестному

Коммерческую деятельность на ниве искусств он начал с живописи: в 1897 году выступил устроителем выставки немецких с английскими акварелистов. Год спустя экспонировал русских и финских художников. Тогда же взялся редактировать журнал «Мир искусства» и стал одним из организаторов одноименного объединения художников. В 1899-м угодил на должность чиновника особых поручений при новом директоре императорских театров. С места этого, правда, пару лет спустя вылетел — с формулировкой за «самоуправство». Его попытка модернизировать русский балет («Сильвия» Делиба ставил, в сценографы зазвал своих «мироискуссников») была сочтена безнравственной и даже вредной. По другой версии царской фамилии просто не нравилась практически неприкрытая связь проворного администратора с молоденьким Нижинским. По третьей изгнание Дягилева инспирировала всесильная Кшесинская, которой тот неразумно отказал в какой-то из главных ролей. В общем, Дягилева выставили вон. Да не просто выставили: посредством полицмейстера в форме! И Дягилев — а что ему оставалось? — ушел на вольные хлеба.

Поняв, что с родным отечеством каши не сваришь, он затеял экспортировать лучшие образчики русской духовности за кордон и в 1906-м организовал в парижском Осеннем салоне выставку икон и картин кисти соотечественников. Реакция благодарных французов до того потрясла Сергея Павловича, что уже на другой год он привез в Париж музыкантов — своего бывшего учителя Римского-Корсакова, Глазунова, Рахманинова и еще не всемирно известного Шаляпина. И те пять «исторических русских концертов» в «Гранд-Опера» из произведений Глинки, Бородина, Мусорского, Скрябина и др. стали первой ласточкой беспрецедентной культуртрегерской акции, вошедшей в историю под названием Русские сезоны.

На следующий год Дягилев показал подсевшим на русское парижанам «Бориса Годунова» со все тем же Шаляпиным… И понеслось… Чем, собственно, занимался этот удивительно деловой мужчина, наделенный заодно и недюжинным художественным вкусом: он занимал деньги — сначала у родного государства, а потом у западных филантропов — и методично превращал их в чуть большие. Кредиты шли на а) организацию гастролей трупп, б) зарплату артистам и в) содержание целого штата менеджеров, которые ему их волонтировали. А на оставшиеся, как говорится, «три прОцента», Серж (как прозвали его французы) и жил.

«О нет! он никогда не был бизнесменом! — дружно возмущаются дягилеведы, — Всё, что он делал, он делал на деньги меценатов». Но позвольте, можно ли и стоит ли пытаться выставить Сергея Павловича этаким исусиком, одержимым сверхидеей дарить людям прекрасное?

Говорят: он ничего не тратил на себя, у него была два костюма да изъеденное молью зимнее пальто…

Говорят: тратя на других миллионы, он забывал о себе, и всё чего хотел — иметь к концу сезона пару тысяч франков на коротенькую передышку в любимой Венеции…

Согласимся: он и впрямь был беднее своих «звёзд». Но на что-то же жил? И, между прочим, не в Урюпинске, а в этой самой Венеции… На что-то же содержал и выводил в люди сменявших один другого молодых любовников? На что-то же сформировал собственную балетную труппу, объехавшую весь мир, за исключением, разве, Австралии да, извините, России?.. На какие-то же шиши превратился в одного из самых прославленных коллекционеров? — собрал более двух тысяч редчайших книг и кучу автографов Жуковского, Глинки, Лермонтова, одиннадцать писем Пушкина…

Импресарио переводится с итальянского очень конкретно: предприниматель. И предприниматель, не прогорающий три десятка лет — пусть даже и балансируя то и дело на грани краха (как утверждается) — определенно деловой человек и в переводе на английский — бизнесмен.

При чем же здесь какие-то меценаты?..

Сезон 1909-го с финансовой точки зрения действительно оказался провальным — в тот черный год Сергей Павлович слегка переоценил свои возможности и завлек Шаляпина в гастрольный тур 55 тысячами франков (всего тремя годами ранее Федор Иванович был счастлив спеть за жалкие пять). Это был супергонорар. Это было как минимум на 15 тысяч больше, чем любому из балетных солистов. Или по-другому: остальная «массовка» обошлась Дягилеву в тот год всего в 60 тысяч… А в 1913-м он платит великому басу полсотни тысяч франков всего на шесть выступлений. Причем — предоплатой, за полгода до выезда… И вложение окупается!..

Вообще, переманивание ведущих артистов со сцены императорских театров с собственное пользование было делом хлопотным и накладным. Зарплаты даже у звезд были не очень высокими, но — престиж, престиж, господа! Плюс всегда можно было подзаработать преподаванием азов хореографии деткам богачей. А в тридцать пять балетные выходили на пенсию с полным пожизненным пенсионом.