Диагноз под прикрытием

Даже машины «Скорой помощи», и те в таинственном очаровании зимней ночи казались фантастическими и нереальными, словно призрачные белые тени из хрупкого сна…

— Вот это снегу нападало! — заметила Наталья, открывая дверцу машины.

Сонный Игорь Николаевич недовольно покосился на фонарь и что-то буркнул себе под нос — вроде того, что в такую погоду только спать да цветные сны видеть.

Сейчас он выглядел еще более угрюмым, чем обычно, хотя и так я не сказала бы, что наш водитель — жизнерадостный человек.

По-моему, он все делал без малейшего удовольствия, дело касается не только работы. Он и ел, и курил тоже, словно его заставляли это делать.

Наверное, единственное любимое занятие Игоря Николаевича — это спать, а все остальное приходится совершать лишь по необходимости…

Дом, возле которого водитель припарковал свою «Газель», казался унылым, заброшенным и всеми забытым.

Я даже не думала, что у нас в Тарасове еще остались подобные жуткие трехэтажки, буквально дышащие на ладан.

На месте правительства я бы снесла такие хибары, а жильцов переселила бы в нормальные квартиры.

Увы, действительность была печальной — страдающая бронхиальной астмой Афанасенко проживала на первом этаже именно такого дома.

Афанасенко, которую звали Светланой, оказалась сорокапятилетней пухлой женщиной, одетой в розовую пижаму, поверх которой был накинут цветастый халат.

Я говорю «пухлая», а не «полная», потому что другой эпитет к описанию телосложения больной не подойдет. Может, из-за болезни она выглядела как пупс-переросток, и ничего привлекательного в ее странной внешности я не нашла.

Одутловатое, местами прыщавое лицо, маленькие черные глазки, придававшие ей сходство с поросенком. Еще и нелепая розовая пижама, которая усиливала сходство женщины с этим животным. Волосы — жидкие, короткие, словно Афанасенко переболела тифом. В общем, та еще красавица…

— Задыхаюсь, Наталья Романовна! — прохрипела больная, проигнорировав мою персону. — Помогите, ради всего святого…

Врач ловко достала тонометр, померила давление.

Я записала цифры, после чего Дьякова так же молча и быстро вытащила из чемоданчика нужную инъекцию и жгут.

Меня о помощи не просила — видимо, привыкла все делать сама, во всяком случае с этой больной. Вен и правда на руке астматички я не разглядела — даже не знаю, куда Наталья приготовилась делать инъекцию. Но Дьякову это, похоже, ни капли не обескуражило — она мгновенно ввела иглу в едва видную паутинку-вену, после чего протянула мне использованную иголку.

Снова померила давление, цифры показывали нормальные показания.

Вся сия операция заняла от силы пару минут, не больше.

Мне оставалось только стоять и молча смотреть за действиями профессионального врача.

Я даже забыла, что намеревалась следить за Натальей, не передает ли она больным какие-либо ампулы, настолько меня заворожила работа врача.

Потом опомнилась, сделала вид, что поглощена заполнением очередного бланка, но при этом не спускала глаз с Дьяковой.

Однако та даже не попыталась вручить Афанасенко каких-либо подозрительных предметов — попросту сказала, что лекарство вскоре подействует, приступ пройдет.

Больная с благодарностью посмотрела на Наталью, засунула руку в карман и вытащила плитку самого обычного шоколада — такой продается в любом магазине по самой низкой цене. Все тем же хриплым голосом (наверное, он у нее от природы такой, а не из-за приступа) Афанасенко пробасила:

— Спасибо вам, Наталья Романовна! Как хорошо, что вы сегодня дежурите, каждый день бы работали… А то другие вообще бездари, только всю руку зря исколют…

Наталья улыбнулась благодарной пациентке, ответила, что каждый день работать без выходных — весьма проблематично для нее.

Афанасенко понимающе кивнула, но снова сказала, что Наталья — самый лучший врач, которого она только знает. На меня пациентка по-прежнему внимания не обращала, словно моей персоны в комнате не существует.

Едва мы добрались до машины, как мобильник Натальи снова запищал.

Женщина коротко переговорила с диспетчером, а потом с безнадежностью в голосе произнесла, обращаясь ко мне:

— У нас новый вызов, только на другом конце города. Жалобы на головную боль и температуру. Ох, Танюш, знала бы ты, как мне иногда хочется накричать на больных, которые неделю отлеживаются с повышенной температурой, а среди ночи решают все-таки вызвать «Скорую». Ну, скажи мне, что им мешает сделать это днем? Я уже не говорю о посещении поликлиники или вызове участкового на дом…

Наверное, часа полтора, а то и больше, мы обслуживали очередного больного. Пришлось госпитализировать его в больницу, поэтому на подстанцию мы приехали, когда начало светать.

В комнате для отдыха по-прежнему храпели все присутствующие, и у меня создалось впечатление, что диспетчер, кроме нас, никого на вызовы не отправляла.

Наталья, которая заполнила карточку в дороге, буквально рухнула на койку и тут же отключилась, я с тоской осмотрела помещение для отдыха.