Диагноз под прикрытием

Я решила, что сейчас — самое подходящее время для разговора о разбитой ампуле. Когда начнут поступать вызовы и весь персонал подстанции проснется, я не смогу даже словом перемолвиться с Натальей — по крайней мере, я предчувствовала, что скоро мы начнем снова ездить по пациентам.

Дьякова посмотрела на меня внимательно и кивнула:

— Хорошо. Пойдем на кухню, чтобы никому не мешать, там и поговорим, о чем ты хочешь…

Она взяла с окна сумку, с которой не расставалась во время дежурства, и вышла в коридор. Мы прошли в «трапезную» и сели за стол. Наталья ткнула кнопку чайника и поинтересовалась, не осталось ли у меня немного кофе.

— Хватит на две чашки, — констатировала я, оглядев свои запасы.

Врач виновато пояснила, что дома неожиданно закончился кофе, который она берет на работу, так как дочка, вероятно, выпила его во время подготовки к сложному семинару. Купить банку растворимого не было времени, а заехать в магазин во время вызовов не представлялось возможным.

— В следующий раз я тебя угощу! — пообещала Наталья, робко беря ложку и насыпая кофе себе в чашку.

— Будет вам, вы меня вон какими вкусными котлетами накормили! — возразила я, подсыпая себе сахар. — Давно я такую бесподобную вкуснотищу не ела! Магазинные от домашних сильно отличаются.

— Конечно, когда сам готовишь, душу в это вкладываешь! — согласилась со мной врач. — Тем более Иришка у меня — превосходный кулинар, я ей как-то предложила еще и поварское училище окончить. Смеется, конечно, но я правду говорю, даже у меня так здорово не получается…

Мы еще немного обсудили великолепные котлеты и необыкновенный талант дочери Натальи, а потом я решила, что пора приступить к волнующей меня теме.

— Скажите, Наталья Романовна, а ведь существует такой препарат под названием «оксикорин»? — осторожно начала я.

Дьякова кивнула.

— Конечно, он считается наркотическим препаратом, поэтому в аптеках купить его невозможно. Но каждый врач должен иметь с собой ампулы с оксикорином, потому что очень часто вызывают больные с раковыми опухолями. Боль при раковых заболеваниях такая, что обычные обезболивающие не действуют, поэтому мы обязаны вколоть инъекцию с оксикорином или дикофина. Дикофин — тоже обезболивающий препарат, представляющий собой комбинацию тиренола и гидрокодона. Он воздействует на рецепторы головного мозга, тем самом препятствуя выработке гормона простагландина, то есть гормона, который вызывает боль. Дикофин менее сильное средство, чем оксикорин, но у него есть побочное действие — вызывает сильное привыкание. Поэтому дозировку может определить только врач, больному, сама понимаешь, в аптеке это лекарство не выпишут. Ты в учебных целях интересуешься ведь?

— Ну, естественно, я не наркоманка! — улыбнулась я. — Собираюсь же на врача учиться!

— Видишь эту сумку? — Наталья кивнула на свой этакий мини-чемоданчик, с которым не расставалась во время дежурства. — Если будешь врачом, у тебя тоже будет такая. Сумку нельзя нигде забывать и оставлять ни при каких условиях, даже в туалет с ней ходить нужно. Там находятся сильнодействующие препараты, некоторые, да почти все из них, являются обезболивающими. Мало того, они стоят целое состояние, их невозможно нигде приобрести. У нас такие лекарства заказывает Андрей Максимович лично. Ты с ним уже познакомилась, и выдает он каждому врачу под личную ответственность. За каждый препарат, который использован во время дежурства, мы отчитываемся — куда, почему потратили, какому больному… Ну, понимаешь сама. И эти препараты вызывают очень сильное привыкание, поэтому только опытный врач может назначать их в качестве лечения.

— И много таких лекарств уходит? — полюбопытствовала я. — В среднем?

— По-разному, — пожала плечами доктор. — Сегодня, то есть во время этой смены, я сумку не открывала. У нас не было больных с раком или другими тяжелыми заболеваниями. Зато я помню дежурство, когда вызывали пациенты с онкологией — самая тяжелая больная, лежачая, у нее был рак крови. Не хочется вдаваться в подробности, скажу тебе, что человеку не позавидуешь. Вся жизнь — сплошные мучения, причем она испытывает не такую банальную боль, как, скажем, при ударе или порезе — нет, при раке крови адски болит каждая клеточка тела. У ее кровати висит резиновая ручка, и во время сильного приступа эта несчастная хватается за нее… до крови сжимает пальцы. Вот такие болезни встречаются, хоть я и врач, но не знаю, что лучше — быстрая смерть или такие каждодневные адские мучения. Хотя каждый человек цепляется за жизнь, пускай и такую, никто не хочет умирать…

— Наталья Романовна, а во время дежурства может кто-нибудь, помимо врача, взять из сумки какой-нибудь препарат? — Я вернулась к начатому разговору.

Она категорично покачала головой.

— Ты что, конечно же, нет! Мы сумку с лекарствами передаем следующему врачу по смене, и тот обязан пересчитать все ампулы и получить достоверные сведения, были ли лекарства использованы, и если да, то с каким диагнозом был больной, а также точное время, когда лекарство было применено.